уже было метров сто. Чем ближе оказывался каньон, тем сильнее становилось течение. Градька схватил второе ружье и начал помогать Всеволоду, но скоро понял, что все бесполезно. Другой плот заметно уменьшился, и люди на нем больше не различались в отдельности.
– Севолод, – сказал Градька и прицелился глазом на лес, где уже хорошо был заметен характерный подлесок. – Севолод, раздевайся.
– Ты чё, ёчи-мачи, я не!
Градька снял свои сапоги, вытащил из плахи топор и засунул его в вещмешок.
– Снимай, ёчи-мачи твое, сапоги! – крикнул Градька, – Тут не будет глубже двух метров.
– Я не!
Градька взвесил в руке вещмешок и понял, что не докинет. Вынул топор назад, затем снова засунул руку вовнутрь и достал патронташ. Застегнул на поясе. Затем достал и прицепил к поясу нож.
– Севолод, раздевайся, утонешь ведь!
– Не! – завопил Севолодко.
– Я тебя поддержу. Доплывем.
Подлесок был уже рядом.
Градька крутнул поверх себя один свой сапогом и с силой послал на берег. Второй полетел вслед за первым. Плот заметно откачнуло от берега. Течение ускорялось.
– Хоть убей, – внезапно успокоился Севолодко, увидев в руке у Градьки топор.– Убей, говорю, чего уж, все одно теперь уж без пенсии. Плыви сам. Мне-то все одно. Ужо-ко лягу, может, оно еще пронесет…
– Не глупи, Севолод. Вместе надо держаться.
Топор улетел в подлесок.
Времени больше не оставалось. Вода бурлила, как в паводок, уносясь в горловину пугающего лесного провала. Градька схватил ружье и прикладом вперед, как копье, изо всей силы послал на берег. Он не видел, как оно упало меж сосен, потому что потерял равновесие и упал на колени, шлепнув руками о воду. Севолодко успел ухватить его за штаны и втащить на плот. Градька вскочил, отряс голову и в последний раз посмотрел туда, на еще открытость болота с почти что не различимым на нем плотом.
– Убей здесь, – сказал Севолодко, – я не поплыву.
– Дай-ка эту! – Градька выхватил у его Генову бескурковку, достал из своего патронташа горсть латунных патронов и два из них засунул в стволы.
– Убивай. Убивай. Да Христа ради! – открывал-закрывал Севолодко рот, дыша, как рыба на берегу.
Градька быстро шагнул к нему и ударил прикладом в темя. Севолодко уткнулся ему в колено и начал сползать лицом по штанине.
– Ёчи ты мачи, Сев, – только и сказал Градька, подсунув ему под голову свой вещмешок. Бескурковку повесил ему на грудь, пропустив ремень под рукой. Остальные патроны он затолкал Севолодку в карман.
– Давай, Всеволод, отдыхай.
И, выдохнув, соскользнул с плота в воду.
Прошло полчаса, прежде чем босиком, пробежав по влажно-теплому лесу, он отыскал ружье и выстрелил в воздух. Прислушался. Тихо. Последний сухой патрон, из двух сидевших в стволах, он решил
