году я училась во втором классе. Учительница хвалила меня за хорошую учебу. Папа еще до школы научил меня читать и писать. Я знала наизусть много сказок и стихов. Стихи, как и песни, легко запоминались. Каждая последующая строчка в них была связана с предыдущей чем-то неуловимым для меня по смыслу и звучанию и выговаривалась сама собой. В сказках же мне нравилось то, что в них всегда побеждали добро и правда, хотя зло – до последнего – не уступало им. Папа знал великое множество сказок. И каждый раз, вечером, когда можно было отдохнуть от забот рабочего дня, он рассказывал их нам…
Ласково сияло над нами осеннее солнце. Устав гоняться за мячом, Салман подсел к маме и стал играть с котенком, который, сколько бы ни мучил его брат, никогда не царапался и не мяукал. Видно, и котенок понимал, что Салман такой же маленький, как и он, и что нельзя его обижать.
Мама в это время пекла в чеченской печке лаваш. Щеки ее покраснели. Повернув сковородку и переложив лаваш, или поправив огонь и собрав золу, она сама поворачивалась к брату и ласково улыбалась ему.
Папа недалеко от нас колол дрова. Сначала бензопилой он распиливал ствол чинары (его приволокли днем раньше) на небольшие бруски. Потом на широкий большой брус ставил брусок поменьше и с размаху опускал на него высоко поднятый топор. Поленья разлетались в разные стороны. Нагнувшись, папа подбирал их и раскалывал на еще более мелкие части. Папа получал удовольствие от этой работы. Футболка на его спине вся взмокла.
Я помогала маме мыть посуду.
– Пойди, позови папу пить чай, – сказала она.
Поставив вымытую посуду на чистое полотенце и вытерев руки, я подошла к папе:
– Мама зовет тебя пить чай.
– Иду, – ответил папа, не останавливая работу.
Увидев, что я стою и жду его, он повернулся ко мне:
– Не стой тут, щепки летят. Иди к матери.
Я отошла в сторону. Но теперь мама сама стала звать его:
– Слышишь? Иди к столу – лаваш остынет.
Загнав топор в брус, папа подошел и сел на табуретку у печки.
– И детям налей чаю, – сказал он маме и обратился к братику: – Салман, дай своему котенку кусочек лаваша.
– Машар, – папа посмотрел на меня, – помой руки мальчику и садитесь оба за стол.
Не успел он отложить кусочек хлеба для котенка, как над селом стали кружить два самолета. Долетели они до нас раньше своего гула. Явившись с востока и сделав на небе два больших круга, они выпустили ракеты в ближайший лес и исчезли на западе. Чуть позже появились еще два самолета. Они летели плавно, рядышком, словно пара журавлей, отставшая от стаи. Дети, не ожидая беды, вместо того чтобы прятаться, взобрались на деревья, крыши домов и смотрели в небо из-под ладошек, чтобы солнце не слепило глаза. Война еще только начиналась, и опасность не ощущалась. Не верилось, что будут стрелять в мирных, ни в чем неповинных людей, живущих дома. Видят же летчики из своих кабин,
