подбирала слова.
– Но ты помнишь то время, когда он еще был жив? Прости, если я лезу не в свое дело. Не хочешь отвечать на мои вопросы – так и скажи: я тут же замолчу.
– Нет, почему же, – Лаура на секунду задумалась, словно пыталась заглянуть в прошлое. – Никакой тайны в этом нет. Я на самом деле отца практически не помню. Видишь ли, он ушел воевать, когда мне было всего три или четыре года, а когда вернулся, то прожил очень недолго. Не обижайся на меня, но я на самом деле мало что могу тебе сказать по этому поводу. У меня тогда были другие интересы: куклы, ленты, сказки – обо всем, что произошло, я узнала намного позже. К тому же я долгое время прожила у наших родственников в Труро.
– Но ты мне об этом ничего не станешь рассказывать, верно? – девушка заглянула матери в глаза. – Можешь не отвечать, я все прекрасно понимаю. Не стоит ворошить прошлое. Я люблю тебя, мамочка. Еще раз благодарю за ужин – он был великолепен! Вы не станете возражать, если я поднимусь к себе?
– Конечно, милая, иди, – женщина кивнула дочери и, подставив щеку для поцелуя, улыбнулась.
Как только девушка убежала наверх, она вопросительно взглянула на мужа:
– Считаешь, что я не права?
– Это твое дело, – отозвался тот. – Я не могу диктовать тебе, что и кому рассказывать.
Лаура машинально кивнула и погрузилась в собственные мысли. Остаток ужина прошел в тишине.
Тем временем Анита уже сидела на своей кровати и, поджав под себя ноги, жадно читала то, о чем ее мать не желала говорить. Возможно, она и сама многого не знала. Девушка не была уверена в том, что она читала эту исповедь, иначе Лаура никогда не оставила бы ее в свободном доступе. Дело в том, что произведение предоставляло возможность четко проследить путь от первопричины до следствия, и она уже успела это почувствовать. По мере продвижения Анита все больше понимала нежелание матери обсуждать эту тему. В эту ночь она так и не ложилась спать. Она никогда прежде не ощущала такого погружения. Возможно, это было следствием того, что содержание имело к ней и ее семье самое непосредственное отношение, однако ей казалось, что дело в чем-то другом. Что именно заставляло ее так четко представлять себе образ мужчины, которого она ни разу не видела, пока оставалось для нее загадкой.
Утро застало Аниту врасплох – дочитав дневник до конца, она потерла глаза и с удивлением обнаружила, что за окном было уже совсем светло. Тем не менее, в доме никто не вставал так рано, поэтому она решила, что может позволить себе не торопиться и попытаться осмыслить до конца то, что ей удалось узнать. Дед был безумцем, в этом не было никаких сомнений, но оставалось неясным, что именно стало причиной его сумасшествия. Несмотря на свой юный возраст, девушка в силу семейной традиции уже имела некоторое представление о медицине и, в особенности, психологии. И ей трудно было поверить в то, что солдат, вернувшийся с войны целым и невредимым, довел себя до нервного истощения уже после того,
