как ее рабыни. Но «досточтимому» и «почтенным» ее выступление, похоже, нравилось.
Впрочем, мучили нас выслушиванием не пойми чего недолго. Дав нам вволю насытиться, а танцовщицам – закончить свои танцульки, хозяин дома, переглянувшись с возлежавшей рядом Криулой – та как раз закончила говорить дочери что-то, не слишком ту обрадовавшее, – подал гетере знак потихоньку закруглиться, что та и сделала.
– От имени клана Тарквиниев я рад приветствовать на этом славном пиру наших доблестных аркобаллистариев! – объявил Ремд на нормальном турдетанском и подал нам знак приблизиться. – Они недолго еще служат у нас, но успели уже показать и себя, и свои аркобаллисты! Их недюжиннный ум облегчил нам выслеживание злоумышленников, а их стрельба – победу над ними. Клан Тарквиниев ценит таких воинов, и их награда будет достойной! Вот карфагенский статер, – «досточтимый» показал нам золотую монету – сперва одной стороной, затем другой. – Он равен пятнадцати серебряным шекелям, и по два таких статера получит каждый в их отряде. А наши аркобаллистарии кроме этого получат еще по три статера за свои отличия в этом походе. Но не это главное! – тут он выдержал драматическую паузу и обернулся уже к нам самим: – Разовая награда тоже важна для солдата, но еще важнее жалованье, которое он получает регулярно. Ваше жалованье удваивается! И не с сегодняшнего дня, а со дня того боя! Клан Тарквиниев успел уже изрядно задолжать вам с того дня, но завтра утром вы получите все причитающееся вам у моего казначея! Клан Тарквиниев благодарит вас за службу!
– Слава Тарквиниям! – гаркнули мы, хоть и не вполне хором, но с должным усердием.
На этом наш прием был окончен, и мы вышли во двор, предоставив начальству продолжать их изысканные увеселения. Гетера снова затараторила что-то по-гречески, но гвалт наших камрадов во дворе был куда громче, а главное – понятнее. Ни есть, ни пить нам уже не хотелось, да и большинство наших сослуживцев успели уже насытиться. Я выкурил трубку, рассказал сипаям пару анекдотов, переделав для них армейские «Да вас это не гребет, товарищ генерал!» и «А, лесник – пошел на хрен!». От первого – второй-то наши знали все – дольше всех хохотал Володя, что и неудивительно. Это гражданский представляет себе типичную армейскую ситуевину чисто умозрительно, а вояка, сам не раз в таких побывавший, представляет ее себе в цвете и в лицах, а посему и ржет до слез. Ржал – хотя и не так долго, как Володя – и вышедший вскоре к нам Тордул, успевший в свое время послужить и в серьезных местных армиях Баркидов – кажется, у Магона.
Потом я прогулялся в отхожее место на заднем дворе и направился оттуда к пристройке, выделенной нам под ночлег.
– Максим! – негромко позвала меня Велия. – Хорошо сегодня…
– Ага, «Над всей Испанией безоблачное небо»…
Юмора девчонка, конечно, не поняла бы и по-турдетански – это наши сейчас ржали бы, а она не в курсе, и настрой у нее романтичный. А южные
