style="font-size:15px;"> – Тихо! Кто-то едет.
Все трое стали прислушиваться. Наконец первый казал:
– С чего ты решил? Ничего не слышу.
– Я слышал, как храпел верблюд.
Его собеседники снова прислушались, и затем тот, который не хотел похлебки, проговорил:
– Мне кажется, я что-то слышу. Вроде бы кто-то идёт.
Они продолжали сидеть под пальмой. Действительно, через пару минут на берегу появился белый верблюд. Между горбов восседал человек в халате и чалме. Лица было не разглядеть, так как он замотал его шарфом. Лодочники, назовем их так, поклонились прибывшему. Наездник легко спрыгнул с верблюда и приказал:
– Мои вещи перенести в лодку. Отплываем немедля.
Он дождался, пока с верблюда сняли закрепленные на седле две ковровых сумки, и ласково погладил животное по шее:
– До встречи, мой друг! Спасибо тебе за добрый путь.
Он обернулся к лодочникам:
– Верблюда отвести в стойло. Пусть отдохнёт.
Двое мужчин сели вместе ним в лодку и, взявшись за весла, направили её к городу…
Я вдруг проснулся. Вокруг была ночь. В полусне, стараясь побыстрее заснуть, перевернулся и прежде, чем провалиться в сон, успел подумать, что голос наездника показался мне знакомым.
…Лодка уткнулась в песок узкого пляжа под городскими стенами, ощетинившимися зубцами между огромных квадратных башен. Человек, приехавший на верблюде, спрыгнул в воду и, подхватив свои сумки, пошёл к воротам. В стене над ними зияла большая трещина, и незнакомец, с опаской взглянув на треснувшие камни, торопливо прошмыгнул внутрь. Я следовал за ним, но мне никак не удавалось увидеть его лица. Неожиданно я заметил этого человека в окне дома, мимо которого сейчас проходил. Он сидел спиной ко мне в тёмной комнате, которую освещали две масляные лампы. Незнакомец что-то писал, изредка вслух повторяя написанное. Это выглядело, как если бы он что-то сочинял. Во сне я сосредоточился на том, чтобы увидеть его лицо, и не запомнил ни одного слова. Лишь этот голос казался мне очень знакомым, но я не мог определить владельца. Я хотел протянуть руку, чтобы заставить его обернуться, но рука не шевелилась. Пугающее ощущение беспомощности меня и разбудило…
После завтрака я не спеша поднялся к Айя-Софии. Погода была прекрасная – светило солнце, давая уже позабытое в хмурой октябрьской Москве ощущение тёплого сентября. До начала экскурсии оставалось ещё минут десять. Металлическая решетка, которой окружили Археологический парк, не мешала рассматривать раскопки. Подумать только, вот здесь, по этой тысячелетней улице, мимо очищенных от земли руин зданий двигались базилевсы и императорская гвардия, проходили чиновники и дворцовая челядь. Эти стены и плиты видели триумфы, мятежи и убийства. Над развалинами возвели помосты, чтобы будущие посетители могли с высоты разглядывать остов дворца, и я, как мальчишка, вдруг ощутил почти непреодолимое желание
