Теряюсь и не знаю, как себя вести.
К счастью, передо мной была не женщина, а девочка, да ещё и ученица моего лицея.
Эта когорта нет-нет, да и применяла в образовательной сфере рыдания. Так что опыта по урегулированию ситуации у меня было хоть отбавляй. Главное правило – не поддаваться на уловку и задавить в себе жалость, какой бы трогательной и несчастной не была ревущая особа. Сконцентрироваться на проблеме. И отвлечь способами её решения.
– Давай ты просто объяснишь мне, что случилось, а я постараюсь помочь, – весомо и авторитетно сказал я. – Мы обязательно найдём выход.
– Это ужасно! – всхлипнула Лена, водя плечами, словно гребец. – Как я могу вам сказать?
– А разве ты пришла не для этого? – резонно заметил я.
Она сжималась всё сильнее, и скоро оказалась в позе, рекомендованной в самолётах при аварийной ситуации.
Я уже собрался снова задавать наводящие вопросы, но посетительница наконец-то решилась на своё признание:
– Мне нужно сто тысяч, – тускло выдавила Лена, и её плечи снова задвигались. – А у меня их нет.
По крайней мере, моя тревога не была беспочвенной. Девочка очевидно попала в неприятности. Может быть даже в те, которые я сразу предположил. Хотя она не пошла бы с ними ко мне. Неужели кто-то в лицее занимается вымогательством?!
Я горжусь тем, что в нашем учебном заведении никто и никогда не подвергался травле, или буллингу, как это сейчас называют. Педагоги очень внимательны к проявлениям агрессии среди учащихся, и любые тревожные звоночки мы обсуждаем всем коллективом, а потом успешно купируем. По крайней мере, я так считаю.
Мог ли кто-то из старшеклассников запугать девочку, чем-то угрожать ей и требовать денег? Если бы это произошло не в лицее, она навряд ли оказалась бы тут со своей бедой. Ведь я даже не преподаю ей ничего.
Только этого не хватало. Все наши ученики – дети обеспеченные. Все их родители – приличные и часто даже влиятельные люди. Если кто-то додумался вымогать у девочки деньги, да ещё и такую астрономическую сумму, решать вопрос придётся очень и очень аккуратно.
– Александр Николаевич, переведите мне сто тысяч, пожалуйста, – сказала Лена.
Я опешил. Такого я меньше всего мог ожидать.
– Скажи, прошу тебя, зачем тебе понадобилось так много денег? – после минутной паузы спросил я, сверля её макушку взглядом. Больше смотреть было решительно некуда. Оттого диалог получался особенно неудобным и вымученным.
Белые кудри Лены свесились шатром вокруг головы. У самых корней волосы были темнее. Крашенные.
– Это не важно. Переведите мне их, – повторила она.
Было очень сложно разговаривать со скрюченной девушкой, видя только её затылок. Я предпочитаю смотреть в глаза ученикам. Да и любым собеседникам. Так куда проще реагировать и понимать ситуацию.
Сейчас я не понимал ничего абсолютно. И она не спешила вносить ясность.
– Раз
