вход в погребальную пещеру.
Смятенные ученики, потерпев крушение своей веры в земное торжество Христа, мучимые раскаянием за то, что оставили Его одного в часы суда, унижения и распятия, скорбели невыразимо.
Безмолвно Божественная Матерь, приведенная возлюбленным учеником Христовым Иоанном к себе в дом, окаменев от скорби, переживая опять и опять муку Сына, внимая постоянно повторявшимся в ушах Ее Его воплям, взирала на терновый венец, снятый Ею с чела умершего Сына. И страшен был вид черно-красных капель крови, запекшейся на острых иглах.
И жены, следовавшие за Христом, служившие Ему своим достоянием, с бесстрашной стойкостью не оставившие Его в часы испытания, и с плачем шедшие за ним – эти жены теперь, окружая скорбящую Богоматерь, вспоминали каждое слово учителя, каждый звук Его чудного голоса, каждый взгляд Его всевидящих и всеисцеляющих очей… И вместе с какой-то слабостью, лившейся в душу от этих воспоминаний, сознание, что все это было, что этого больше нет и не будет – увеличивало скорбь.
И только там, в невидимом мире, совершалось несказанное торжество. Христос сходил в ад.
И падали там с бесчисленных людей оковы рабства, отчуждения, греха. И освобожденные, оправданные, обеленные кровью Агнца люди протягивали к Нему свои руки. И Он стоял, блистающий светом, в белой ризе обновления, высоко поднимая в руке белую победную хоругвь…
Было утро воскресения.
И как в то первое утро мира, когда новосозданный Адам впитывал в себя красоту мира, так и теперь какой-то новой красотой облеклась вселенная.
Лучи какого-то благоволения лило на землю в царственном величии подымавшееся солнце, и какой-то кротостью, умилением и примиренностью дышало все в природе…
И пропали все страхи. Словно стихии вновь должны были стать подвластными человеку. И вся та уверенность, какую чувствовал Адам в то памятное утро, озирая созданную для него природу, вновь должна была вселиться в смятенную долгими тысячелетиями душу человечества…
И все в природе, казалось, как-то склонялось к человеку, чтобы выразить ему свою покорность и желание служить ему. Вновь он становился владыкой вселенной.
«Победа! Победа!» – пели веселые солнечные лучи, разбегаясь от великого светила, оплетая землю, пронзая ее своими лучами, лаская и украшая ее.
«Победа! Победа!» – пело точно обновленное, бирюзовое небо, проникнутое в это утро какой-то умиленною торжественностью.
…Магдалина шла, склонив голову, не любуясь тихо выплывавшим над горизонтом солнцем. Вся ее измученная душа была полна воспоминаний о Нем, и все в ней звало Его и тосковало о бесплодности этого зова.
И вот погребальная заветная пещера.
Но что это: камень отвален!
Несколько быстрых шагов – она в пещере… Пещера пуста… На погребальном камне только пелены…
И последнее унесли, что оставалось!
Рыдания рвут грудь, слезы бегут
