перелив друг в друга является, по мнению автора, неизученной территорией психологической проблематики. Но именно там скрыт ключ к органике психики и сознания человека: в обеспеченности психического развития не только «гарантами» его общественных форм как образцов-моделей, но и непредсказуемостью индивидуальных акций субъекта в поиске энерговыигрышных откровений, в полной мере использующих потенциал внешних сил, будь то природные явления или общественные «опоры» и «орудия» развития сознания. Вес индивидуальных акций субъекта, личности в психоорганическом потоке развития человека и человечества – величина относительная. Он может быть ничтожен, а может существенно отклонить траекторию развития общества, в этом и заключается смысл предлагаемой нами метафоры для понимания основной идеи Вифляева – «эффект бабочки». «Эффект бабочки» в психологической непредсказуемости и социальной незапланированности творческих «отправлений» организма, прорывающих общественное сознание, в новом построении «фронта кристаллизации» этого сознания вокруг творческих индивидуальных достижений, подчас круто меняющих траекторию развития всего человечества. Без таких индивидуальных «прорывов» – откровений невозможен и процесс познания. Движение «крыла бабочки» может пройти незамеченным, но от него может зависеть целая цепь разномасштабных событий, в конечном итоге поворачивающих «земную ось» сознания. Тема жизни Вифляева – индивидуальные творческие акты, обладающие потенциальной энергией «эффекта бабочки», – стали также и стилем его жизни.
В преамбуле В. П. Зинченко к статье В. Е. Вифляева 1994 года выделяются основные достижения научных поисков автора. Но не только проблематика опосредованного, происхождения высших психических функций и поведенческих актов является визитной карточкой автора. Здесь взорвалась идея непрерывного творчества всего живого, творческих «отправлений» организма и души как гарантов непрерывной поступательности самой жизни. Автор, говоря о том, что творческий акт – акт всецело индивидуальный, личностный, – возвращает ответственность за общественное развитие субъекту (а не только закономерностям общественного движения, подчас мифическим). В этом человек есть тварь, сотворенная «по образу и подобию» Творца, стало быть, сам содержит в себе Творца тварного мира, всего бывшего и сущего.
В концепции природы творчества «по Вифляеву» наличествует не только философское обоснование, научная доказательность и наблюдательность, художественная чуткость, но и педагогический пафос. Автору небезразлична судьба человека и человечности, Искусства и Артиста в России. Особенно дорога автору тема исполнительского творчества, исполнительства самой высокой пробы, переживающего сейчас период стагнации. Автор видит тому причины психолого-методологического порядка в сфере обучения музыкантов-исполнителей:
