Почему кто-то умирает, а кто-то остается жить? Ответ был ясен: выживает только тот, кто лучше всего приспособлен. Самые здоровые спасаются от болезней, самые сильные, быстрые или хитрые – от врагов, самые лучшие охотники – от голода.
Через два часа после начала малярийного приступа Уоллес на всех парах мчался к теории естественного отбора, пока наконец «внезапно передо мной сверкнуло, что этот автоматический процесс обязательно должен приводить к улучшению вида, потому что в каждом поколении неизбежно погибнут худшие и останутся только самые лучшие, – таким образом, выживут наиболее приспособленные». Думая об образцах, собранных в лесах и джунглях, которые постоянно менялись из-за то поднимающегося, то опускающегося уровня моря, изменений климата и засух, натуралист понял, что «наконец-то нашел долгожданный закон природы».
Уоллес беспокойно ждал окончания приступа лихорадки, чтобы предать свои мысли бумаге. За следующие два вечера он набросал теорию, которую с восторгом посвятил человеку, оказавшему на него самое большое влияние: Чарльзу Дарвину. «Я написал письмо, – позже вспоминал он – в котором выражал надежду, что для него эта идея будет столь же новой, как и для меня, и что именно она является недостающим звеном, позволяющим прояснить вопрос происхождения видов».
18 июня 1858 года Чарльз Дарвин написал в своем дневнике: «Письмо Уоллеса захватило меня врасплох». Читая это письмо, он с растущим ужасом осознавал, что натуралист-самоучка на тридцать лет его младше независимым образом пришел к той же самой теории, на которой он тайно работал на протяжении десятков лет. «Никогда не видел я более поразительного совпадения, – писал он в письме своему другу, геологу сэру Чарльзу Лайелю – Даже термины, которые он использует, повторяют названия глав моей книги», имея в виду черновики своей книги о естественном отборе.
«Итак, вся моя оригинальность, какова бы она ни была, разлетится в прах» – писал Дарвин, подтверждая, что несмотря на нежелание публиковать свою теорию, после письма Уоллеса он был вынужден это сделать. Меньше всего ему хотелось, чтобы его обвинили в краже интеллектуальной собственности. «Мне было трудно принять, что таким образом я вынужден утратить свой многолетний приоритет», – писал он. Однако «Я скорее согласился бы сжечь всю свою книгу, чем дать ему (Уоллесу) или кому-нибудь другому повод думать, будто я низко поступил».
Уоллес продолжил свои поиски райских птиц в Новой Гвинее, а сторонники Дарвина разработали план решения вопроса, кто же заслужил право предстать в качестве родоначальника теории эволюции на встрече Линнейского общества, – старейшего биологического общества в мире.
1 июля 1858 года перед Линнейским сообществом было зачитано заявление Лайеля: «Эти джентльмены, совершенно независимо друг от друга, пришли к одной и той же оригинальной теории, объясняющей существование и сохранение видов и особых форм жизни на нашей планете. Так что по справедливости они
