доверием нам, но…
– Ну что? – Пол Галейн, первым заметивший наконец вернувшихся друзей, взволнованно подался вперед, – Как он?
Доминик глубоко вздохнул. Сообщать племяннику, что дяде его уже ничем не помочь, что у него, судя по всему, не осталось никаких шансов, было, мягко говоря, очень неприятно. К тому же, новый человек в их компании несколько смущал, вызывая, как минимум, желание познакомиться.
– Ну… – мужчина покусал губу, пытаясь понять, как сообщить обо всем наиболее мягко и обтекаемо, – Вы понимаете, то противоядие, антидот, который мы…
– Он зовет вас, – Молле, решительно вмешавшись в неуверенную речь извечного неприятеля, сдвинул брови, – Очень беспокоится, очень хочет вас видеть и, думаю, обо всем расскажет вам сам.
Пол торопливо кивнул и, шагнув к палате, стиснул ручку ее двери, тотчас же неуверенно переводя взгляд на Кевина.
– Мне можно к нему?
– Даже нужно, – Хилхэнд, сверля взглядом вновь подошедшего, глубоко вздохнул и, не глядя на заходящего в палату друга, слегка развел руки в стороны, – Гилберт, это…
Дикс, едва заметно приподняв уголок губ, вскинул руку в останавливающем жесте.
– Мне рассказали. Итак, коль скоро Цыган ушел и его взволновать вы уже не сможете… – молодой человек окинул внимательным взглядом понурого Доминика, затем вновь устремил его на друга, – Полагаю, причина печали мистера Конте в том, что кровь тирваса в этой ситуации оказалась бессильна?
– А вы много знаете, – Арчибальд, хмыкнув, сунул руки в карманы, прислоняясь спиной к стене позади, – И, как я вижу, чрезвычайно догадливы. Что ж, от Дикса иного ждать и не приходится… Да, Гилберт, увы, наш с вами друг ошибся – кровь Доминика не в силах помочь этому человеку. Он бредит…
– И утверждает, что чтобы его спасти, нужно найти то ли розу, то ли карту, то ли что-то еще, – мрачновато подхватил Ник, – Ребята, серьезно, я не знаю, что еще могу сделать. Я, конечно, и не сделал толком ничего: пара капель крови – это пустяк, но он благодарил меня… Сказал, что моя кровь лишь отсрочит его конец. И бредил.
– Иногда бред больного может выдать правду, которую в здравом уме и трезвой памяти он бы не сообщил… – Дерек, который доселе предпочитал играть роль молчаливого слушателя, как и младший брат Доминика, чуть дернул уголком губ, – Вообще говоря… после всего, что нам довелось пережить, разве можем мы воспринимать бред исключительно как бред? То, что с нами было несколько месяцев назад тоже вполне может считаться не более, чем горячечным бредом.
Арчибальд, которому этот самый бред едва не оборвал жизнь, негромко, но очень выразительно хмыкнул и, вытащив руки из карманов, скрестил их на груди.
– Однако, тому было несколько свидетелей, которые могли подтвердить истинность происходящего, а у слов больного подтверждения нет, – он слегка пожал плечами, – Вся эта чушь о карте на руке, о том, что две руки как одна… Как по мне, так по нему психиатр плачет, а не реанимация.
– Кто
