фрейлин и музыкантов, Елизавета наслаждалась новым танцем. Внутри просто все замирало, когда Роберт высоко поднимал ее. Одна его рука твердо лежала на планшетке корсета, касаясь ее груди, другая – на спине. Спуск был не менее приятен, ибо Елизавета бедрами ощущала мускулистые бедра Роберта.
Она всегда жаждала его прикосновений, его внимания и восхищения.
– Тебе нравится, как я выгляжу в этом платье? – спросила однажды Елизавета.
Платье было из темно-зеленого бархата. Обилие пышных складок на подоле слегка полнило.
– Без него ты бы выглядела намного лучше, – дерзко ответил Роберт и тут же поморщился от королевской оплеухи.
– Не забывайся! Я спросила, нравится ли тебе, как я выгляжу в этом платье.
Елизавета была полна решимости получить ответ.
– Честно говоря, в других платьях ты выглядишь лучше.
– Мне тоже так показалось. Велю его перешить.
Месячные делали Елизавету вспыльчивой, слезливой и неуверенной в себе. В эти одни она особенно нуждалась в поддержке Роберта.
– Я так отвратительно себя чувствую. И не менее отвратительно выгляжу.
– Бесс, для меня ты всегда красавица. – Роберт поцеловал ей руку.
Подобные слова действовали лучше любых успокоительных снадобий.
В день святого Георгия Елизавета посвятила Роберта в рыцари ордена Подвязки. Сердце королевы замирало, когда она представляла высокого и ладного лорда Дадли в его бархатном камзоле и плаще. Узкий круг избранных, куда входили герцог Норфолкский, а также герцоги Ратлендский и Нортгемптонский, опустили глаза в пол, чтобы не выдать своего откровенного презрения. Им было невыносимо смотреть на Дадли, застывшего в коленопреклоненной позе перед королевой. От него так и веяло самодовольством. Неужели нынче достаточно иметь привлекательную внешность и красиво сидеть в седле, чтобы королева сделала тебя членом этого почетнейшего ордена?
Елизавете не было дела до их возмущения. В дополнение к рыцарскому званию она подарила Роберту прекрасный особняк в саду Кью, а также наделила землями и деньгами. Роберта Дадли привыкли постоянно видеть рядом с королевой и теперь воспринимали не иначе как фаворита королевы. Все это давало обильную пищу для домыслов о возможном браке Елизаветы с Робертом. Придворные стали лебезить перед ним, искать его дружбы и покровительства; делали ему подношения, надеясь, что благосклонность фаворита королевы поможет сохранить и упрочить их привилегии. Роберт заметно повеселел. Он охотно принимал подарки и выслушивал льстивые слова.
– А ты становишься очень популярным, – заметила как-то Елизавета.
Их разговор происходил в парке Гринвичского дворца, по дороге на поле для игры в кегли.
– Если и становлюсь, то лишь потому, что таким меня сделала ты. Без тебя я бы сейчас был пустым местом.
– Ты очень много
