рассказчика нашли пустой штоф из-под водки. Марину похоронили. Колокол капеллы печально вторил колоколу в деревне.
Родители и мы, дети, проводили гроб до ворот замка, большинство же дворни отправилось на деревенское кладбище. Ни на прощаньи, ни на похоронах американца не было, а когда проходили мимо его сторожки, то ставни и дверь были плотно заперты.
– А старик-то боится смерти, – заметил отец.
Вскоре умерла девочка лет трех, круглая сиротка, жившая в замке из милости. Ее нашли на краю обрыва между камнями. Плакать о ней было некому, и ее быстро похоронили.
Но так как труп нашли недалеко от площадки, где моя мать проводила время после обеда, то отец вздумал переменить место отдыха хотя бы на несколько дней.
Он выбрал большой балкон, с которого был прекрасный вид на долину и на заходящее солнце. Балкон примыкал к парадным, вернее, к нежилым комнатам замка, и был на втором этаже. Комнаты эти служили прежним владельцам для шумных пиров, при отце они совсем не открывались, но сохраняли всю свою богатую и старинную обстановку. Балкон очистили и украсили цветущими растениями, коврами и легкой мебелью.
Несколько прекрасных дней мы провели на нем.
Из-за глупой случайности опять все пошло вверх дном. Как-то раз, кончив беседу, мать встала, чтобы под руку с отцом спуститься к себе. Гости двинулись следом. Лакей распахнул дверь. Мать сделала два или три шага по зале, вдруг страшно, дико вскрикнула и, протягивая руки в соседнюю залу, проговорила:
– Он смотрит, смотрит… это смерть моя! – и упала в обморок на руки отца.
Все невольно взглянули в указанном ею направлению, и у многих мороз пробежал по коже. В соседней комнате, как раз против двери, висел портрет одного из предков нашего рода. Высокий сухощавый старик в бархатном колете и в большой шляпе точно живой смотрел из рамы. Тонкие губы сжаты, а злые, с красными белками глаза прямо наводили ужас своей реальностью. Он был словно живой.
Общество было поражено. Воцарилось молчание. К счастью, один из молодых гостей сообразил, в чем дело; он бросился к большому готическому окну и с силой открыл его. Глаза на портрете сразу потухли. Перед нами висел простой, заурядный портрет – правда, мастерской кисти, но и только. Теперь в лучах заходящего солнца блестела и сверкала дорогая золоченая рама.
Весь эффект произошел оттого, что луч солнца, падая на разноцветное готическое окно, прошел как раз через красную мантию изображенного на нем короля и придал адскую жизнь глазам портрета.
– Чей это портрет? – спросил один из гостей.
– Предполагают, что это портрет того самого родственника, чей труп недавно привезли в гробу из Америки, – ответил доктор.
– Чтобы он провалился в преисподнюю! – сказал Петро, грозя портрету кулаком. – Ну, чего рты разинули, убирайте все! – крикнул он на лакеев. – Больше сюда не придем!
Мать, против всякого ожидания, скоро успокоилась, когда ей объяснили причину. Несмотря на видимое
