их могуществом!
– Бей! – взмолилась Эола, выводя из на миг охватившего меня ступора. Я качнул головой, прогоняя наваждение, но оказалось слишком поздно.
Послушность тенекрадки настораживала, но я не спускал с нее глаз. Вряд ли эта тварь будет покорно ждать, когда разделаюсь с ней, а значит задумала какую-то каверзу. Нужно было кончать здесь и сейчас, пока…
Она метнулась ко мне в отчаянном, душеспасительном рывке. Широко разинув пасть, будто собираясь проглотить меня целиком, метила в руку, в которой я успел сплести ей приговор. Должен сказать, что ей повезло: будь на моем месте богиня охоты, она бы предпочла с ней поиграть, загнала как добычу, чтобы смотреть на растущее с каждым мгновением отчаяние в ее глазах. Я же решил подарить ей быструю, почти безболезненную смерть. Даже не знаю, как назвать то, что случилось – удача или глупость? Но через миг пространство передо мной заволокло непроницаемой, абсолютной мглой…
– Гермес? – Эола пыталась вырвать меня из размышлений. В третий, а может быть и в пятый раз – я не считал. Мое молчание ее бесило, наводило на мрачные мысли. Я же искал выход: сколько времени прошло с того момента, как мы оказались здесь?
Ответ не шел на ум, а с ним не было и возможности вырваться из нечаянного плена, на который обрек себя. Следовало отдать должное тенекрадке – она совершенно отличалась от своих собратьев. Пустота вокруг оказалась не пустой: обрывки недоеденных теней витали вокруг, рвались наружу, словно я сам – тщетно. Я же пытался нащупать плетение рухнувшего на наши плечи заклинания.
– Гермес, здесь становится жутко.
Прекрасно ее понимал, а всего времени мира у нас точно не было в запасе. И знакомо ли здесь понятие времени вообще? Сатир его знает. Подозревал лишь то, что нас затянуло в теневую воронку. Я про нее лишь слышал от Зевса, но никогда не видел собственными глазами. Всегда считал ее всего лишь басней, легендой. И не смотрите на меня так: даже у богов есть свои небылицы!
Пуще остальных мерцала самая крупная, невообразимых размеров тень. Не стоило гадать, она принадлежала Дионису. Что ж, моему братцу не повезло быть обкусанным, а тенекрадка вместе с частью его тени умудрилась получить и часть его же умений, возможность заклинать. Использовала это лишь для того, чтобы создавать хмельные облака, дурманить народ, погружая их в сон. И медленно надкусывать одного за другим: может быть, после Диониса ей и пришла эта нехитрая мысль в голову? Кто знает…
– У тебя есть идеи, как выбраться отсюда?
– Если только пойму, где мы находимся.
– В пустоте? – Эола была еще бесхитростней, чем тенекрадка. Вместо ответа успокаивающе погладил ее по голове: она с благодарностью приняла ласку, не переставая следить за тем, что я принялся делать.
– Мне кажется, это что-то вроде клетки Фемиды, – позволил себе роскошь догадок.
– Ну так
