перед растленной буржуазной культурой, в одном окопе – гидромеханизаторы и кинематографисты.
– Хорошо стелешь, – похвалил Золотарев. Он ел оливье и смотрел на гостью. Бесцеремонно рассматривал ее грудь, и глаза сально блестели. Галя провела рукой по наглухо застегнутой рубашке.
– Космополитической блевотиной исходит бюрократическое средостенье! В нашей стране благородное, альтруистическое все еще противостоит стяжательству и двоедушию…
– Замужем? – спросил Золотарев так, чтобы не перебивать Ярцева. У него была морда хорька. И майонез на подбородке.
– Да, – неприветливо буркнула Галя.
– …его верный соратник и ученик Сталин решительно развенчал троцкизм, ктулхулианство и прочие разновидности враждебных ленинизму течений.
– Толковый мужик?
– Что? – Галя мяла край скатерти.
– Супруг твой.
– Толковый… – Лишь бы отвязался. А этот, теоретик марксизма… Что он мелет?
– …уйти с исторической арены, признать свою несостоятельность, ибо наш резерв…
– Послушайте, товарищи, – прервала тираду Галя. Золотарев выпрямился, изображая преувеличенный интерес. – Скоро мне выступать, да? Я не голодна, поела в Якутске. Нужно отдохнуть, переодеться. Давайте обговорим аспекты… Я спою несколько песен, да? Прочитаю Михалкова, Грибачева… – Она вспомнила колючую проволоку. – Я так понимаю, здесь работают и заключенные.
– Спецконтингент, – поправил Ярцев.
– А я перед ними тоже?..
– Они будут далеко от сцены, – сказал Ярцев. – Под надзором конвоя.
– И только политические, – уточнил Золотарев. – Вы как к политическим относитесь, товарищ артистка?
Галя вперилась в Золотарева.
– А вы, собственно, кто? Сан Саныч, я поняла, член без компрометирующих родственных связей. А кто вы?
– Саныч, – не глядя на начальника, произнес Золотарев. – Кто я?
Ярцев ответил как по шпаргалке:
– Продукт советской власти и, если хотите знать, ее гордость.
Золотарев ухмыльнулся, демонстрируя почерневшие зубы.
– Бригадир я. Доверенное лицо здешних властей. А скажи тост, Саныч.
Ярцев начал без вступлений:
– Новая отрыжка подлой ктулхианщины отравила чистый воздух социализма. Югославия во власти палачей и шпионов.
– Я пойду. – Галя встала, не понимая, плакать ей или смеяться. – Не провожайте.
Но провожать ее никто и не собирался. Золотарев разливал, ухмыляясь, водку, а Ярцев – сухожилия вздулись канатами на его покрасневшей шее – выкрикивал:
– Крысиная банда Тито! Янычары! Пьяде! Гошняк! Беблер! Мразович! Кардель!
Галя шагала к выходу, зажимая ладонью рот.
– Ранкович! Златич! Попович! Кидрич!
Галя вышла на крыльцо и затворила за собой дверь, но из дома продолжало нестись:
– Джилас!
