держал колбу с прозрачной жидкостью – наверно, с водой, в другой – пробирку, с такой же по виду жидкостью, но в гораздо меньшем количестве – вероятно, со спиртом. Вряд ли наоборот.
– А зачем открывать рот? – спросил я.
– Чтобы влить туда воду и спирт. Или вы предпочитаете другое отверстие?
– Я предпочитаю вливать в себя жидкости сам. И из другой посуды. Принесите кружку, стакан, что там у вас есть?
– Три? – неожиданно ехидно поинтересовался паук.
– Три чего? – я начинал злиться.
– Стакана. И шарик?
– Да что, в конце концов, происходит? – поднялся я на ноги. – Что у вас за обслуживание, так-то и растак?!
– Разве вы не хотите поиграть со мной? – подмигнул паук двенадцатью глазами. – Ваш братишка хотел! – И хозяин «апельсина» кивнул в сторону дальних столиков.
Лишь теперь я заметил лежащий между цилиндрами у стены сверток. Грязно-белый, он почти сливался с таким же по цвету полом. Я подошел ближе. Сверток формой и размерами напоминал мумию. Я нагнулся и осторожно перевернул его. Из-под толстого слоя паутины (а это была именно она) раздалось испуганное мычание.
– Что это? – повернулся я к пауку.
– Я так думаю, это ваш брат, – сказал паук. – Близнец. У вас бывают близнецы?
– У меня лично близнецов не бывает, – с сарказмом ответил я.
– Я имел в виду ваш уважаемый биологический вид, – оскалил мелкие, но очень острые зубки паук. – Но раз лично у вас близнецов нет, значит, это ваш двойник. Или клон. У вас бывают клоны?
– Тьфу ты, – сплюнул я, начиная закипать. – Так-то и растак! Прекратите балаган! Я – сотрудник полиции Солнечной системы. Капитан Мурзиков. – И сунул под нос многоручке жетон.
Паук благоговейно закатил все шестнадцать глазок, вскинул не менее двадцати ручек и замолчал. А вот мумия, напротив, замычала еще активней и стала энергично раскачиваться.
– Освободите-ка ему рот! – прикрикнул я на хозяина лавочки. – И глаза.
Паук ловко замахал лапками-сабельками по голове мумии. Я зажмурился:
– Осторожней! Не зарежьте его!
– Не извольте беспокоиться, сударь! Все будет в лучшем виде.
И впрямь, когда я поднял веки, мумия таращилась на меня сквозь прорезь в коконе огромными карими глазами, обрамленными длинными, густыми ресницами, а через другую прорезь алели пухленькие надутые губки.
– Так-то и растак! – рухнул я на ближайший цилиндр задницей. – Кто это?!
Все мои догадки летели в тартарары! Ведь я-то, признаться, уже раскатал губу, что поймал наконец Бэтфеда.
– Кто ты? – простонал я. – Как тебя зовут?
– Федосья Федоркова, – ответила мумия.
– Как?! – взвился я со стола.
– Федоркова, Федосья Федоровна.
– Так это ты… это вы – Федосик?! Федя-мышь?
– Федя-мышь –
