им хочется.
Теперь у меня был цветущий сад – я ходил по нему денно и нощно, я не мог налюбоваться на крохотные цветы, усеявшие поляны, на роскошные пальмы в южных широтах и мохнатый ягель, зябко жмущийся к земле в холодной тундре. Я смотрел, как колибри целуется с цветком, как серая цапля хватает из воды серебристую рыбу, как леопард подкарауливает крольчонка, затаился в зарослях, вот хорошо спрятался, не сыщешь, только подергивается черный кончик хвоста…
Так было – пока не появились они.
Кто они? Не знаю. Бестелесные души, настолько расплывчатые и туманные, что я даже толком не понимал, есть они или нет. Но они были, они окружили меня, двое, они просили – пустить их в цветущий сад…
Я пустил их – я дал им оболочки из глины, я открыл им врата моего мира, они вошли, они жили в моем саду, они ходили по тенистым рощам и солнечным лужайкам, они собирали с ветвей сочные плоды и ловили серебристых рыб в кристально чистой воде.
Так было… потом появились еще двое, две души – тонкие, расплывчатые, как будто сами сомневающиеся в том, что они есть. Они пришли – из ниоткуда, из небытия, из каких-то закоулков каких-то миров, о которых я ничего не знал, они приблизились ко мне, и просили меня пустить их на землю.
Я пустил их в цветущий сад. Они были очень благодарны мне, эти люди, они каждый день приносили мне богатые дары из моего же сада, как будто мне было что-то нужно, и пели мне хвалы, как будто было мне дело до их похвал. Так продолжалось долго, какие-то годы, десятки лет, а потом один из них убил другого – как будто двоим не было место на моей земле.
Это было больно – когда убивают, боль убиенного отдалась в моем сердце. Я зарекся пускать чужие души на мою землю, тем более – я даже толком не знал, что за души приходят ко мне. Но они приходили, они окружали меня – со всех сторон, они просили пустить их – хотя бы на год, на два, на три, выйти из холодного небытия, побродить по цветущим садам, побыть – побыть, почувствовать себя живыми…
Я пускал их – я был слишком радушный хозяин, я открывал перед ними врата, я давал им тела из глины, и они расселялись по земле, строили себе хижины и дворцы, деревеньки и города, они пахали землю, растили хлеб, гнали скот на сочные пастбища. Мало-помалу я начал привыкать к ним, они стали для меня частью моего сада, моей земли, такой же, как птицы в зарослях и цветы на тонких стебельках.
Но чем дальше, тем больше я начал замечать за ними что-то… странное что-то. То видел я, как один продает другого в рабство, то видел я, как хозяин хлещет плеткой своего раба, то видел я, как вор забирается в чужой дом, кинжалом убивает хозяина…
Я молчал. Я верил, что так и должно быть, в конце концов, у них была своя жизнь – у меня своя, и не мне было менять их. Так думал я, пока не появился он. кто он? Я не знаю, я никогда не знал их по именам, я даже не запоминал лиц, все они были для меня одного рода… Он стал властелином какой-то страны,
