же, как Анна, когда я придумывала отмазки, почему оказалась рядом с ее работой.
– Блин, – я отворачиваюсь. – Не говори только никому.
– Ну, что?
– Помнишь, моя мачеха поет в клубе? Я хочу туда сходить, посмотреть на нее.
– Зачем? Она же вроде как тебе не нравилась?
– Она меня пригласила, сказала, мол оплатит ужин, если мне интересно, – я рассказываю подруге, как мы начали общаться с Анной на дне рождения, а потом в машине.
Вероника пожимает плечами.
– Ну так общайся с ней, иди в ресторан, я тебе зачем для этого? Это же твоя семья, я явно буду лишней.
– Она мне не семья, – резко отвечаю я.
– Ладно, я могу, конечно, сходить с тобой, но ты хорошо подумай, это между вами, лучше тебе одной с ней взаимодействовать, без третьих лиц.
Я вздыхаю. Вероника права. Я на самом деле не хочу туда ее тащить. Но я и не хочу, чтобы Анна думала, что я желаю общаться с ней, и не дай Бог, проводить время. Откуда я знаю, что у нее в голове, и не сделает ли мне она что-то. Не зря же мама говорила, что от такой женщины, как Анна, нужно держаться подальше. К тому же я не хочу, чтобы она представляла меня своим богемным коллегам и друзьям, не хочу, чтобы нас видели вместе, мне неловко от нее и ее образа.
Дома я высчитываю ее смены. Вроде бы она работает завтра, если я правильно предположила, и если у нее не плавающий график. А вот я завтра как раз не работаю. Идеальное совпадение.
Я беру телефон, чтобы набрать Анну, но потом откладываю. В голову мне приходит новый план. Я зайду в ресторан, и посмотрю издалека. Вход туда свободный для всех, осмотрюсь, может, там есть столики в каком-нибудь углу, где меня не будет видно. Возьму бокал вина, и посижу немного. Анна будет занята своим любимым делом, и наверняка ничего и никого не заметит вокруг себя. Я никогда не выступала на сцене, но однокурсники, игравшие в студенческом театре, рассказывали мне, что со сцены все зрители им размытые, они озабоченны своей ролью, а не разглядыванием лиц. К тому же зал там должен быть затемненным. Да, так я и поступлю.
Следующим вечером я надеваю более-менее нарядную одежду, и делаю легкий макияж. Не знаю, зачем, ведь если все удастся, то я ни с кем там не заговорю. Чтобы не выглядеть белой вороной, наверное.
Когда я выхожу в прихожую, и обуваюсь, мама замечает мой вид.
– Куда это ты такая красивая?
– Иду на день рождения однокурсницы, – я придумала это заранее.
– Ты же вроде кроме Вероники ни с кем не дружишь, – как-то подозрительно спрашивает мама.
– Да, но я же все равно общаюсь с ребятами из группы, по учебе, и просто, хотя и не близко. Она меня позвала, я не стала отказываться.
– Ну хорошо, повеселись там, – кивая головой, улыбается мама.
Я говорю ей, что вернусь не сильно поздно, и выскальзываю за дверь.
Как ни странно, но мой план удается. По крайней мере, так мне кажется сначала. Я с большими усилиями выпрямляю спину, захожу в ресторан с уверенным лицом, сразу же сажусь в самом дне
