Боль и печаль поселились в них, исчезли восторженные искорки, вместо них появилась тёмная безрадостная синева, характерная для тех, кто много испытал, много передумал.
Сердце Адель сжалось. Она обняла Спаргапа и зашептала:
– Ничего, сынок. Боль уйдёт. Нам надо жить так, чтобы отец, который всё время будет наблюдать за тобой и помогать тебе, был доволен твоими поступками. Всё будет хорошо. Пройдёт время, и твоё лицо вновь озарится улыбкой.
Полог шатра зашевелился, потом откинулся, и на его пороге появился жрец.
– Приветствую тебя, Адель. Завтра совет старейшин будет выбирать нового царя, – с порога произнёс он, глядя на постаревшую Адель. – Сегодня ко мне приходили старейшины. Они просили поговорить с тобой. – Голос жреца был холодно-вежливым.
– О чём поговорить? – быстро вопросом на вопрос ответила Адель. – Я на совет не приглашена.
– Да, это так, – подтвердил жрец. – На совете присутствуют только его члены, – медленно продолжил он, тщательно подбирая слова. – Все знают твой решительный характер и острый ум. Известно, что Арлан по всем вопросам правления советовался с тобой.
– Ты хочешь сказать, что старейшины намерены предложить мне быть правительницей? – перебила жреца Адель. – Но в нашем племени ещё никогда не правила женщина. – В её голосе сквозило удивление и сомнение.
– Старейшины и я приглашаем тебя на завтрашний совет. Будет решаться судьба твоя, Спаргапа и всего нашего племени, – быстро отчеканил жрец и незамедлительно вышел из шатра, оставив Адель в полном недоумении.
Весь день до позднего вечера она находилась в полной прострации, сил ни физических, ни психических не было. Она была похожа на красивое сильное дерево, из которого вытянули все соки: оно ещё стоит, радует своей статностью, но при внимательном рассмотрении видны трещинки, через которые истекает живительная влага. Все движения Адель были хаотичными, лишёнными всякой логики. Она то просто стояла без движения с устремлёнными в никуда глазами, то срывалась с места и бежала, широко раскинув руки, навстречу весеннему, ещё холодному ветру, бежала в степь, подальше от глаз людских. Спаргап пытался следовать за матерью. Он боялся, что она может сделать что-нибудь с собой. Но Адель показывала ему знаками: не приближайся ко мне. Она боялась, что разрыдается. Сын не должен видеть её слабость. Никто не должен видеть её слабость.
В свой шатёр Адель вернулась глубокой ночью. Служанка с удивлением и страхом смотрела на свою госпожу. Волосы её были взлохмачены ветром, платье и накидка в колючках и измазаны травой и землёй, глаза были потухшими и почти бесцветными, вычищенными слезами горечи утраты. Она прошла мимо служанки и повалилась на мягкую постель, ещё хранившую тепло Арлана. Адель обнимала набитые соломой подушки, вдыхала, пытаясь запомнить, этот сладкий запах любви, которую они испытывали друг к другу.
Она вспомнила их первую встречу. Как давно это было! Спаргапу уже двенадцать.
