о нежных отношениях с лошадью своего хозяина, чем с ним. После этого субтильный слуга перестал приставать к нему с глупыми просьбами и выслушал сообщение для легата Лабиена. Варгонт схитрил и не стал передавать деньги через брадобрея. Он попросил того передать Лабиену, что если он хочет получить свои монеты, то может в любое время подойти к легату Лацию и взять их сам. Там же Варгонт заметил хмурого центуриона Геренния, который почему-то даже не поприветствовал его, хотя у них были хорошие отношения.
– Ты заставил меня нарушить слово. Я же обещал… – нахмурился Лаций.
– Ты ничего не нарушал! – перебил его Варгонт. – Ты же не отказался заплатить? Нет! Захочет взять, сам придёт. Ты же не против? Но, если честно, я уже всё узнал. Ничего он Публию не платил и просто решил тебя обмануть.
– Ну, ты и хитрец! – покачал Лаций головой, чувствуя, что благодарен другу за то, что тот спас его честь и деньги. В том, что Лабиен не придёт за ними, Лаций теперь был уверен. Этот легат был дерзким только когда чувствовал за спиной силу или покровительство. Но он никогда не решался выяснять отношения один на один.
Вскоре Лаций забыл об этой встрече, но богини Парки, вьющие нить его судьбы, завязали в этом месте узелок, чтобы через какое-то время снова свести его с высокомерным легатом и его другом центурионом.
Глава 3
Через месяц в этих местах начинались песчаные бури, поэтому войскам надо было возвращаться на север, в Антиохию. Но Марк Красс не спешил. Он хотел показать своему сыну несколько храмов в Иерусалиме, где, по его сведениям, статуи богов были сделаны из чистого золота и щедро украшены драгоценными камнями. Лаций насчитал пять больших храмов. Легионерам пришлось строить большие повозки, чтобы вывезти тяжёлые скульптуры богов. Гастаты Варгонта и ветераны Мария сопровождали их потом в портовые города, где грузили на корабли и отправляли в Рим.
В последнем храме Афродиты произошло страшное происшествие, которое легионеры, ставшие его невольными свидетелями, потом не раз пересказывали остальным воинам в большом лагере.
Красс показывал своему сыну одну за одной огромные статуи Зевса, Геры, Аполлона, Венеры и ещё десятка греческих богов. Все они были сделаны из чистого золота. Глядя на них, глаза консула светились от алчности и удовольствия, и он, подходя к ним, ласково проводил рукой по тёплой поверхности жёлтого металла, повторяя:
– Смотри, Публий, такие даже Тит Помпоний Аттик в Греции не видел! Интересно, сколько здесь талантов золота? Тысячи… Много тысяч…
Стоявшие у входа ликторы и легаты молчали. Лаций вошёл внутрь. Солнце нещадно палило в небесах, превращая воздух в липкий сок персика, но в каменном храме было прохладно и приятно. Никого, кроме самого Красса, обилие золота в восторг уже не приводило. Консул с сыном углубились в дальнюю часть зала, за ними последовали ликторы, а Лаций и остальные легаты
