уточняет:
– У меня или у вас?
И чувствую, что говорит серьезно, еще как серьезно, похоже, и правда, у меня и у него разные годы.
– У вас.
– Пятьдесят семь, двадцать шесть, тридцать восемь, тринадцать, нуль девять.
– Э-э-э… это что?
Враг поднимает брови.
– Вы и этого не знаете?
Что-то прорывает внутри.
– Слушайте, ну честное слово, не помню я ничего!
– Пятьсот семьдесят две тысячи шестьсот тридцать восьмой год, тринадцатое сентября.
– М-м-м… а у меня?
– Откуда я знаю, какой у вас год. Ну вот… – враг выводит меня из лифта в просторный зал, усаживает в некое подобие гоночного болида, – сейчас инструкцию вам дам… и все будет океюшки.
– А…
– У вас еще есть вопросы?
– Да. Как вас зовут?
Враг смеется, решительным жестом пожимает мне руку.
– Тингерман к вашим услугам.
– М-м-м… а меня?
– Вы и этого не помните? – Тингерман хлопает меня по плечу, предупреждая мои возражения, – э… а ведь не помню я, как вас зовут, ведь и не помню. Стойте, дайте гляну, как вы у меня в телефоне записаны, записаны же как-то…
Он касается своей головы, вижу яркое мелькание на его левом виске, уже ничему не удивляюсь, уже нет сил удивляться.
– А никак вы у меня не записаны. Две буквы, кэ-мэ, Кэмэ…
– Может, я и есть Кэме?
– Может быть, кто вас знает… Ну все, давайте, вот инструкция вам подробная, разберетесь…
Он протягивает мне неотточенный карандаш, который не карандаш, а книга. Разворачиваю, оторопело смотрю на бесконечный ряд цифр, и как я это читать должен, и как я это понимать должен…
– Горе вы мое, это же в голову надо!
– А… как?
– Что, сами и вставить не можете?
– Не могу. Вставьте… пожалуйста.
– Злюсь на себя, что не знаю, как вставить, злюсь на Тингермана, что он знает, как вставить, он все знает, он все понимает, он все умеет, у него вон какой дом, а у меня где дом, а я не знаю, может, и нету…
Тингерман закрывает болид, машина срывается с места. Понимаю, что не спросил, как управлять. Понимаю, что не спросил, почему я так выгляжу. Понимаю, что много не спросил, много-много, а постойте, а подождите, а я…
Поздно. Машина выруливает на широкую улицу, пересекает проспект, уносится куда-то в лабиринты мегаполиса, который я даже не успеваю рассмотреть. Спрашиваю себя, был я в этом городе раньше или не был – не нахожу ответа.
Город остается позади, болид мчится по пустыне, нехорошая какая-то пустыня, еще не могу понять, чем – но нехорошая. Вспоминаю про инструкцию, думаю, как её открыть, инструкция чувствует меня, открывается сама…
Глава четвертая. За полчаса до событий третьей главы
– Вы арестованы.
Поднимаю руки. Обреченно. Уже понимаю, отступать некуда,
