style="font-size:15px;"> Это больно ранит в груди, но я пытаюсь жить с этой чертовой раной.
– Ты… ммм… записалась к врачу? – осторожно переводит Алена тему.
– Угу.
– Может окажется, что ты не беременна, – воодушевленно предполагает она.
– Эмм… – смотрю на нее с безнадегой. – Вряд ли…
Симптомы такие яркие, что у меня нет сомнений.
– Это… чувствуется? – Кусает она губу.
В ее глазах забавное любопытство. Кажется, я что-то вроде подопытного кролика, но ее любопытство сильнее, чем мои “раненые чувства”. На самом деле я не в обиде. Мне бы тоже было любопытно, поменяйся мы местами.
– Эммм… еще как…
Стараюсь звучать безразлично, но все это пугает и… ужасно волнует. Я хочу поделиться…
– Ооо… ясно…
– В животе будто сквозняки, – говорю беспечно. – И грудь… в общем, она стала огромная…
– Вот так бонус, – тихо посмеивается Алёна.
– Да, шикарный. Оставь все это, я после закрытия сама развешу. Хочу поесть. – Направляюсь к холодильнику, чтобы достать контейнер со своим обедом.
– Ладно, – вздыхает она. – Можно вопрос?
– Угу.
– Ань… вы… поссорились?
Прикрыв глаза, открываю холодильник.
– Эмм… долгая история… мы расстались, и он не виноват.
– Слабо верится, – цедит мрачно.
– Ты его не знаешь… – говорю так тихо, что это больше похоже на шепот.
Я знаю, к чему она клонит, но я… уже все решила. Я не собираюсь ему говорить. Я уже столько всего наделала, что боялась бы сознаться даже под пытками.
У нее звонит телефон, и по короткому разговору я понимаю, что ей пора.
– Ник приехал, – говорит, шурша курткой.
– До завтра. – Бросаю на нее взгляд через плечо.
Надев куртку, она посылает мне виноватый взгляд и направляется к выходу.
Каждый раз, когда ее парень всплывает в том или ином разговоре, она будто чувствует себя виноватой. Будто она виновата в том, что у нее есть парень, которого любит она и который любит ее.
Усевшись на стул, жую свой обед даже не разогревая. Я так голодна, что меня это не смущает. Покончив с едой, пихаю контейнер в пакет и заглядываю в зеркало, чтобы поправить дурацкую “таблетку” у себя на голове. Головной убор, который терпеть не могу, но он идет в комплекте с фартуком, и мне платят в том числе за то, чтобы я все это носила.
Прочитав сообщение от деда, возвращаю телефон в карман и решаю подсыпать зёрен в лоток кофемашины, когда за спиной звенит колокольчик.
Роняю пакет и замираю статуей. По ребрам колотит подпрыгнувшее к потолку сердце, потому что, хлопнув дверью, к кофейню заходит Дубцов.
Я понимаю это раньше, чем он сбрасывает с головы капюшон. Раньше, чем произносит хоть слово.
Смотрю на него молча, разрываясь между желанием
