style="font-size:15px;"> Тру вспотевшие ладони о джинсы, пока Дубцов расхаживает по площадке, пожиная плоды своей несдержанности. Подхватив кроссовком катящийся мимо волейбольный мяч, подбрасывает его вверх и отправляет в стену, врезав по нему ногой.
Возмущенный свисток физрука заставляет меня поморщиться.
– Дубцов! – орет тот. – Ты хочешь университету новые мечи оплатить?!
В ответ на эту претензию, мой бывший парень оббегает сетку и оставляет площадку, не трудясь объясняться.
– Играем! – снова свисток, а мое сердце готово выскочить из груди.
Перегнувшись через перила, вижу, как Кир скрывается в коридоре под трибуной, явно направляясь к раздевалками.
Моя паника такая невероятная, что ее можно пощупать.
Все решения, которые вертятся в голове, соединяются в один большой комок и путаются между собой.
Встав со скамейки, бросаюсь к лестнице и сбегаю вниз, но замедляюсь, как только слышу хлопок двери за углом.
– Ффффф… – выдыхаю, нарезая перед этой дверью круги.
Слышу звуки его шагов, и как что-то падает на пол.
Старая железная ручка кажется мне раскаленной, когда кладу на нее ладонь.
Ну же!
Толкнув дверь, прохожу в раздевалку и застываю на пороге, врезаясь глазами в голую спину и узкие бедра в низко сидящих спортивных шортах. От этого вида предательские бабочки щекочут мой живот. Сглотнув, наблюдаю за тем, как Кирилл роется в большой спортивной сумке и оборачивается, когда отпускаю дверь, заставляя ее с грохотом захлопнуться.
Его черно-карие глаза замирают на моем лице, и мне вдруг кажется, будто из этой комнаты выкачали весь кислород. Не шевелясь, смотрю в его глаза не моргая. Очерчиваю взглядом скульптурные контуры его скул и подбородка. Его губ.
Почему… почему я не могу его коснуться?!
Я ненавижу его мать. Я ее ненавижу и буду ненавидеть всегда за то, что она заставила меня пройти через ад. В тот день, когда я поняла, что боюсь и мне придется сдаться, я думала, что умру…
– Привет. – Мой голос хриплый и тихий.
Дубцов вдруг делает резкий вдох, от которого крылья его носа раздуваются. На щеках проступают желваки, когда сжимает зубы и выпрямляется, зажав в кулаке свою майку.
Его злость такая очевидная, что я теряю нить своих мыслей.
Я и без того не знала, что ему скажу, а теперь я просто не знаю, с какой стороны к нему подступиться. Я уже ни в чем не уверена! Не уверена в его чувствах к себе и… к тому, что мы наделали.
– Чего тебе надо? – бросает он ледяным голосом.
Не знаю, как вела бы себя на его месте, но я, наверное, неисправимая дура, если рассчитывала на что-то другое. Ведь я не оставила ему выбора. Все эти недели я скрывалась от него так искусно, что меня даже с собаками не нашли бы. Я боялась, что он найдет. Боялась и в душе мечтала об этом, сама не зная зачем! Он не искал. Он… уехал кататься на лыжах в компании своих друзей.
– Хочу поговорить, – пытаюсь
