меня.
И Андре-Луи принялся излагать план, от которого у Бине волосы дыбом стали.
– После Редона – Нант, – сказал Андре-Луи. – Нант и Театр Фейдо.[95]
Господин Бине поперхнулся вином. Дело в том, что Фейдо был «Комеди Франсез» провинции. Великий Флери играл там перед публикой, которая была весьма строга. Хотя господин Бине втайне лелеял честолюбивые мечты о Редоне, они казались ему столь опасными, что вызывали спазмы в животе. А Редон по сравнению с Нантом был просто кукольным театром. И вот мальчишка, которого он случайно подобрал три недели назад и который за это время из сельского адвоката превратился в актера и автора, спокойно рассуждает о Нанте и Театре Фейдо!
– А почему не Париж и «Комеди Франсез»? – насмешливо поинтересовался господин Бине, когда наконец отдышался.
– Не исключено, что позже мы поедем и туда, – последовал дерзкий ответ.
– Ах так! Да вы пьяны, мой друг.
И тут Андре-Луи изложил детальный план, сложившийся у него в уме. Фужере послужит учебной площадкой для Редона, а Редон – для Нанта. Они пробудут в Редоне, пока там достаточно платят, и продолжат работу над репертуаром. Они найдут трех-четырех талантливых актеров. Андре-Луи напишет несколько новых сценариев, которые будут обкатываться на спектаклях, и таким образом в репертуаре труппы будет с полдюжины надежных пьес. Часть доходов нужно потратить на новые костюмы и декорации. Итак, если все пойдет хорошо, через пару месяцев они наконец будут готовы попытать счастья в Нанте. Правда, в Фейдо допускались лишь известные труппы, но в Нанте уже лет тридцать, а то и более не выступала труппа импровизаторов. Они будут новинкой, и, если постараются, на спектакли сбежится весь Нант. Скарамуш клялся, что, если все предоставят ему, то возрожденная во всем блеске комедия дель арте превзойдет все ожидания театральной публики Нанта.
– Мы поговорим о Париже после Нанта, – закончил он в высшей степени буднично, – а о Нанте – после Редона.
Его слова звучали так убедительно, что он мог бы уговорить кого угодно, и в конце концов увлек господина Бине. Хотя перспектива, которую нарисовал Андре-Луи, вселяла ужас в господина Бине, она в то же время опьяняла его, и сопротивление его все слабело. На каждое возражение Скарамуш приводил сокрушительный довод, и в конце концов Бине обещал подумать.
– Редон укажет нам путь, – сказал Андре-Луи, – и я не сомневаюсь, в какую сторону он укажет.
Таким образом великая редонская авантюра, перестав быть отчаянно смелым предприятием, превратилась просто в репетицию более важных событий. Бине, пребывавший в восторженном состоянии, заказал под влиянием минуты еще одну бутылку вольне. Подождав, пока ее откупорят, Скарамуш продолжал.
– Все эти планы могут осуществиться, – небрежно сказал он, глядя сквозь бокал на свет, – пока я с вами.
– Согласен, мой дорогой Скарамуш, согласен. Наша случайная встреча оказалась счастливой для нас обоих.
– Для нас обоих, –
