и речи о том, что Раиса вернётся на прежнюю работу. Страх и неуверенность так крепко овладели её сознанием, что она даже и думать о вождении трамвая не могла. Да и в депо ей прямо намекнули на то, что с этой работой придётся расстаться.
– Ты не горюй, Раёнка, – сказал ей Павел, – всё к лучшему. Я вот тут подумал, может, в Саратовскую губернию подадимся? Там ведь у меня сестра живёт, молодая бабёнка. Дом у неё крепкий, от мужа остался, и прямо у самого леса.
Раечка знала сестру мужа Наталью, которая была лет на пять моложе его, они встречались пару раз, на похоронах их родителей. Ещё ей сразу же вспомнились советы доктора, который говорил, что лесной климат сможет облегчить самочувствие Павла, и она призадумалась.
Терять больше было нечего: работы нет, заработков тоже. Приближалось лето, и астраханская сухая жара снова будет доводить её несчастного мужа до обмороков.
«Уже шесть лет он мучится, бедолага. Надо что-то решать, отъезд в Саратов – это наша последняя надежда», – рассудила Раиса, и семья потихоньку стала готовиться к переезду.
Собрали всё необходимое, в основном одежду да обувь, всё, что было, увязали в большие узлы. Брать пришлось и летнее, и зимнее. Сколько придётся там пробыть, они и не гадали.
Так, со всем скарбом, семья погрузилась на пароход, и вверх по Волге-матушке поплыли до Саратова. Павел как будто даже оживился. В глазах появился блеск, он сам взошёл на пароход и спустился в трюм, где они выкупили четыре места, и там уже буквально рухнул на лавку. Раиса с девочками примостились в самом углу, дав ему возможность разместиться почти лёжа.
Кое-как добрались до места. Павел часто кашлял, почти не спал, Раиса поила его водой и чаем, кормила хлебом и кашей на воде, которую припасла с собой в дорогу. Было видно, что ему тяжело, но он держался, не стонал и не жаловался. Лёля с Ниной вели себя тихо, часто дремали, положив головки к маме на колени, так и доехали.
В Саратове Рае пришлось искать подводу, которая довезла бы их до деревни, но ей повезло. Добрые люди подсказали, что в ту сторону как раз едет новенький грузовик с большим кузовом, наполовину пустой. И даже к шофёру её отвели. Он попутчиков взял, но забеспокоился за Павла: очень уж неважно тот выглядел.
– А ты его в кабину с собой посади, а то в кузов-то он не залезет, боюсь. А мы уж с дочками туда заберёмся.
Так и добрались до деревни, по ухабистой дороге, с тряской и грохотом пустых молочных бидонов в кузове, но зато засветло. Наталья встретила гостей с распростёртыми объятиями, запричитала, заохала. Брата она сразу признала, несмотря на его измождённый вид. Поздоровалась с Раей, Лёлей и Ниной, расцеловала всех, расплакалась и позвала в избу:
– Проходите, гости дорогие, располагайтеся. Я сейчас самовар поставлю да на стол соберу. Павлуша, а ты приляг вот на топчан покуда. Потом я вам всем постели справлю.
Почти всю ночь женщины не спали и всё рассказывали о своём житье-бытье. Муж Натальи Кондрат с первой мировой так и не вернулся.
– А
