style="font-size:15px;"> Двое мальчиков из одного класса (им было по десять лет) влюбились в одну девочку по имени Лариса. Они за ней подглядывали, рассказывали друг другу новости о ней и, когда она выходила из школы – долго шли за нею, якобы по дороге.
Об этом стало известно учительнице – «классному руководителю»: по тем временам за эту должность выплачивали премию. Она оставила класс после урока – ребят и девочек общим числом около тридцати, подняла этих двоих (остальные сидели за партами) и отчитала:
– Это что такое?! Любовники пылкие: стыдно! – на этом она распустила класс на перемену.
Когда им стало по тридцать, один из них случайно встретился с той самой Ларисой. Она была из богатой семьи по фамилии Вейкерт, удачно вышла замуж, нарожала детей и готова была уехать из страны. Тогда были лихие времена, и она сообщила: тот, второй, спился и повесился в молодом возрасте. Они постояли, помолчали, кивнули головами и разошлись.
С тех пор, как он, совсем ребёнком понял, что любить – стыдно, так и не женился: сторонился женщин. Но продолжать это дальше стало тяжело, и чтобы избавиться от комплекса неполноценности, он нашёл ту самую учительницу. Стояла осень. Узнав её адрес, поднялся по лестнице, оставляя мокрые следы, и нашёл её дверь. Позвонил – она открыла: была в халате и тёплых тапочках. Она тут же его узнала и, стоя в прихожей, он высказал ей всё, что хотел:
– Ты никого не любила, и тебя никто не любил! Это для тебя – наказание… – помолчал и докончил: – Пожизненное!
Он знал, что у неё не было ни мужа, ни детей, поэтому свою женскую несостоятельность она вымещала на учениках.
Когда он вернулся домой, снял грязные ботинки и вошёл в комнату.
Осмотревшись, он решил: нужно менять квартиру!
Да и жизнь тоже.
Эпизод
…Сижу и читаю книгу в метро, напротив сидит девочка лет девяти (с мамой, у которой наушники). В вагон входит дядька и продаёт пластилиновые массы, из которых можно лепить человечка, зверушку… Показывает, как это делается, лепит – все смотрят на эти фокусы, смеются. Девочка заворожено глядит на чудо, показывает маме (у той уши заткнуты), мама раздраженно фыркает: дескать – нельзя! И у девочки такая боль – разочарование от несбывшейся сказки… Но ничего не поделаешь, мимо… Глаза её тухнут, но исподволь трагически глядят вслед уходящему человеку с сумкой, где лежит сказка.
Я останавливаю продавца, покупаю обернутую массу и протягиваю девочке напротив. Она берет и не верит, смотрит счастливыми и неуверенными глазами и показывает маме. Та стоит спиной ко мне со своими наушниками и не знает, как реагировать. Девочка разворачивает массу и начинает быстро что-то лепить из неё. Потом поднимает на меня глаза, желая удостовериться, что это – действительно принадлежит ей, и можно… можно лепить, владеть этим богатством, которого так захотелось, и вот оно попало в руки навстречу желанию.
Я киваю, подтверждая, и тогда она шепчет: «Спасибо…», – зная, что я её в грохоте метро не услышу, но обязательно пойму. Я выхожу на следующей станции, девочка
