посвятить обходу коллег по второму кругу. В случае неудачи пришлось бы идти на крайние меры – отвлекать начальство. Делать этого совсем не хотелось и, к счастью, не пришлось.
Тамара Васильевна, суровая женщина за пятьдесят с коротко стриженными и выкрашенными в иссиня-черный цвет волосами кого-то строго отчитывала по телефону, когда я заглянула в кабинет. Она сделала мне знак войти. Я уселась на свободный стул возле ее стола и принялась ждать, разглядывая книжный шкаф напротив, заставленный толстенными папками. Одновременно с тем, как Тамара Васильевна простилась со своим собеседником, меня посетила неожиданная догадка.
– Пошатываются? – спросила я.
– Нервы? Еще как.
– Я про ножки шкафа, – кивнула я в сторону провисших под тяжестью документов полок.
– Как бы однажды все это великолепие не свалилось на мою седую голову в самом прямом смысле. В переносном уже свалилось…
– А чем вы их подпираете?
– Подручными средствами, – пожала она плечами.
– Можно взглянуть?
– На что? – не поняла Тамара Васильевна.
Я подошла к шкафу и опустилась на колени. Аккуратно придерживая шаткую мебель одной рукой, другой я извлекла из-под левой ножки тонкую папку, сложенную вдвое. «Дело № 2443 Антохина В. Р.» значилось на картонной обложке.
– Заменим подпорку? – предложила я.
– Выбирай любую, – широким жестом Тамара Васильевна указала на нижнюю полку, которая находилась сейчас на уровне моих глаз. Я обвела взглядом корешки папок, не в силах сделать выбор.
– Смелее.
Я потянула за один из потрепанных фолиантов и едва успела извлечь на свет папку целиком, как стены кабинета содрогнулись от громкого возгласа Тамары Васильевны:
– Евпатий Коловратий! Три года ее ищу, – она ловко выхватила дело из моих рук. – Это ж надо…
Женщина положила папку на стол и принялась листать с блаженной улыбкой на лице. Как все-таки иногда мало нужно человеку для счастья.
Я достала из кармана упаковку одноразовых платочков и подперла ею шкаф. Пока соратница в радостном изумлении перекладывала листы на столе, я присела и открыла дело Антохиной. В папке был лишь один листок – рукописное заявление от дочери Марининой подруги.
– Значит, пока сделать ничего не успели…
Она мазнула глазами по папке в моих руках. Видела она ее будто впервые. Не дожидаясь ответа, я покинула кабинет.
В коридоре столкнулась с Селивановым.
– Пойдем кофе пить, – предложил он. – Мне коньяк подарили, пять звезд.
– Так кофе или коньяк? – попыталась я конкретизировать предложение.
Селиванов встал на пороге своего кабинета, держа дверь распахнутой передо мной, и, кажется, даже попытался втянуть свой внушительных размеров живот.
– Прошу!
Антон разлил по кружкам кофе. В одну плеснул коньяку,
