рассказывал всем свою историю, надеясь, что, может, кто-то мне даст совет и надежду на ее возвращение. Но в их глазах я видел лишь равнодушие и желание использовать меня как игрушку. Куда бы я ни приходил, к кому бы ни обращался, всем требовалась моя помощь. Но никто не помогал мне взамен. Я жил только осознанием того, что однажды я встречусь с Люмин, что мы снова, как и прежде, будем вместе. Но когда это случилось, я понял, что она сильно изменилась. Моей сестры больше не существовало. Теперь это была истинная принцесса Бездны, движимой лишь желанием отомстить богам за разрушенный дом.
Попытки урезонить ее раз за разом проваливались с треском. Она кричала, что я ничего не понимаю, и уходила. Так и проходили все наши беседы – с криками и руганью. В последний раз ее будто ослепила ярость. Она не контролировала свои действия… и слова. Слова, которые я помнил до сих пор. Слова, которые резанули ножом по моему только-только зажившему сердцу.
– Лучше бы мы не встретились вновь, Итер! – воскликнула она. Я никогда раньше не слышал, чтобы она настолько сильно повышала на меня голос.
Вот так бывает в жизни. Ты ищешь человека несколько лет, живешь минутой этой встречи, а он просто плюет на твое существование.
– Мы приехали. – Паймон потянулась и зевнула. – Интересно, нас будут встречать?
Издательский дом Яэ оказался не так уж далеко от порта, как думал Итер. Сверток с книгой находился в его руке. Все, что от него требовалось, это отдать книгу редакторам и покинуть это место. Его душа с самого начала поездки рвалась в Мондштадт, к Люмин. Что-то подсказывало ему, что он должен вернуться как можно скорее… и что ему вообще не следовало уезжать.
3. Отблеск огня
«Мышцы тонкого девичьего тела напряглись снова. Сил не осталось даже на то, чтобы встать на четвереньки – она просто лежала на животе и отчаянно тянула руку с обломанными ногтями вперёд, к миске с парой капель так необходимой ей влаги. Пересохшие губы, некогда нежно-розовые, теперь же бледные и потрескавшиеся, разомкнулись в маленьком овале, а после сомкнулись. Из горла донесся неприятный, скрипящий хрип в едва узнаваемом слове – воды».
Поежившись, Итер опустил лист бумаги и прикрыл глаза, но образ страдающей девушки все еще живо стоял перед ним. Он пожалел, что рискнул развернуть старательно запечатанную рукопись ради праздного любопытства, но в то же время он, к своему удивлению, узнал Альбедо с совершенно новой стороны. Алхимик оказался не только талантливым художником, но и гениальным писателем. Хотя от неприятного сюжета мурашки гуляли по коже. Даже обсуждения первой книги, которые они невольно услышали, не подготовили к тому, что можно испытать при чтении.
– Что такое? – спросила Паймон, отрываясь от разглядывания морских гладей, заметив, как побледнел ее компаньон.
– Ничего, – Итер попытался придать себе бодрый вид и даже улыбнулся. – Просто в книге все описано чересчур… подробно.
Паймон повернулась к нему всем корпусом.
