поглядела на Остина:
– А серьезно, – сказала она, еще не проглотив, – признай: Энни – сам дьявол во плоти!
Остин хохотнул:
– Разве я не предупреждал, что тебя ждет поистине религиозный экстаз?
– Мне кажется, – мотнула головой Би, – правильное слово тут будет «культ».
Такое потакание соблазну было гедонизмом, граничащим с сексуальным удовлетворением. Абсолютно эгоистичным, предельно возбуждающим. И, получив мощный заряд адреналина от отжига резины у своего BMW, а затем отведав истинного блаженства от кокосового пирога Энни, Би по-новому осознала всю притягательность рискованных радостей. Всю прелесть того, чтобы предаться наслаждению во всем его упадничестве – и наплевать при этом на последствия.
Это было совершенно новое для нее прозрение в отношении матери.
Откусив третий раз, Би буквально застонала, уже прикидывая про себя, где бы можно построить культовый комплекс для поклонения пирогам. Притом, судя по напряженному взгляду Остина, прикованному к ее губам, она сознавала, что разыгрывает перед ним целое чувственное действо – но ничего не могла с собой поделать. Она даже не представляла, как можно вкушать этот шедевр выпечки и не выказывать свое признание во всеуслышание! Это все равно что глядеть, как Дин Винчестер раздевается донага – и не вздыхать, не стонать или не пускать слюни. Или не делать это одновременно.
И все же, вдруг спохватилась Би, она не была личным каналом Остина Купера с прямой трансляцией кулинарно-эротического шоу, и таким способом нужные границы общения не очерчивались.
– Послушай… – сказала она, поднося кусок пирога к нему поближе. Хотя Остин и отказался его есть, но в этом маленьком пространстве урчащей на холостых оборотах машины мало чем можно было на самом деле заняться. И мысль о том, чтобы размазать крем по его шее, а потом слизать, сейчас уже ей представлялась вполне приемлемым способом поедания десерта. Так что просто предложить ему тоже откусить было гораздо безопаснее. – Я не собираюсь отдавать тебе половину, но за то, что ты познакомил меня с этим восхитительным чудом, можешь тоже приложиться.
Он опустил взгляд на угощение.
– Да не бери в голову. Я ведь уже хорошо знаю, какой он на вкус. К тому же смотреть, как ты его ешь, доставляет намного больше удовольствия.
«Ох черт… Лучше бы ты сейчас помолчал!»
– Я настаиваю.
Еще раз пылко глянув ей в глаза, Остин все же наклонился ближе, открыл рот, ухватил зубами нежную середину куска и тут же отстранился, слизывая с губ взбитые сливки. И теперь сам он стал ее личным кулинарно-эротическим каналом.
«Твою ж налево!.. Прекрати сейчас же, Беатрис! Давай, возьми себя в руки!»
– Тебя этому в полицейской академии учили? – озвучила она первое, что пришло ей в голову.
Завести разговор – хороший ведь способ отвлечься?
– Есть пирог?
Би наигранно закатила глаза, однако она рада была тому, что отошла
