молодых да ранних. На открытый конфликт Герман Ильич никогда не шел, но в удовольствии аккуратно подколоть Ирину никогда себе не отказывал. А уж если представлялась возможность подставить коллегу… Например, первым получая важную информацию, Герман Ильич не спешил делиться ею с Ириной, а когда та из-за него попадала в неловкие ситуации на совещаниях, делал вид, будто он тут вовсе ни при чем.
– Герман Ильич, почему вы не сказали, что свежая статистика уже пришла? – с трудом сдерживая раздражение, спрашивала Ирина.
– Ирина, дорогая, если вы чего-то не знаете, возможно, дело в том, что вы этим не интересуетесь? – подчеркнуто снисходительным тоном отвечал вопросом на вопрос Герман Ильич.
Ко всему прочему, удивительно, но именно вокруг скучного Германа Ильича на работе строилось все неформальное общение. Все ходили к нему посоветоваться и послушать истории из разряда «А вот еще был случай…», так как почти все случаи касались руководства, которое Герман Ильич еще «во-от таким» знал. Иру из круга общения довольно быстро исключили: стоило ей показаться на горизонте, как непринужденный разговор тут же затухал и все разбредались по своим рабочим местам. За глаза, с подачи все того же Германа Ильича, Ирину называли «наша выскочка», как бы намекая, что развивать слишком бурную деятельность здесь не принято.
Если бы Германа Ильича спросили, как выглядит его чудовище, он бы нарисовал точный и безошибочно узнаваемый портрет Ирины: молодой, напористой и раздражающе активной.
И правда, ну что за неслыханная дерзость: только пришла – и уже получает самые интересные задачи и почти все внимание начальства. Быть самым взрослым сотрудником в отделе – уже серьезное испытание, но теперь по всему выходило, что именно Ирина в обозримом будущем может возглавить отдел. Герман Ильич никогда в начальники не метил, но возможный карьерный прорыв Ирины вызывал в нем раздражение и ревность, в которой он вряд ли готов был себе признаться.
Ира поначалу чудовище в Германе Ильиче не распознала: лысеющий, чуть заплывший жирком, в старомодных очках и вечных вязаных жилетках всех оттенков серого, он выглядел абсолютно травоядным и безобидным. А вот Герман Ильич сразу понял, кто скрывается за задорной улыбкой и короткими юбками. Скажем прямо, Германа Ильича от Ирины тошнило – как и Ирину от него. Обоим казалось, что выхода нет и мучить им друг друга долго и несчастливо до скончания веков – или до момента, когда кто-то первым не выдержит и уволится.
Обоим отчаянно хотелось, чтобы их дорожки шли параллельно, словно линии в евклидовой геометрии. Но у жизни свои законы. И если уж Евклид полагал, что при достаточном удалении параллельные прямые могут сблизиться (мы просто не знаем, через сто километров или через сто тысяч), то что уж говорить о людях, работающих бок о бок в маленьком частном банке.
Если бы Изольду спросили, хороший ли она руководитель, она бы не задумываясь
