матери № 1:
Все мужчины – предатели.
Правило № 2:
И все дочери – предатели, уже по факту своего существования, ибо то, что родилась дочь, может стать причиной предательства мужчины.
Вот попробуй, доченька, поживи в таких правилах!
Мать не могла себе представить, что отец ушел потому, что просто разлюбил ее. Полюбил, например, другую. Нет!
Нет и нет! Мать никак не хотела признать того, что причина ее неудачной семейной жизни может находиться в ней самой.
Матери стало так тяжело после развода, что она начала искать виноватого. А виновница жила рядом. Заплетала косички, учила стишки. Любила бабушку с дедушкой, а в маме души не чаяла. И не замечала ничего. Ни сном ни духом. Пока не подросла.
Конечно, сам отец ничего подобного Сашке не говорил. Да она и видит… видела отца в последнее время только урывками. По видео-связи.
Если и видит, то почти не разговаривает. В том месте, где должен находиться отец, у Сашки образовалось пустое место. Вернее, дыра. Не то, чтобы совсем черная, но дыра. С оборочками.
Ну, а мама…
Мама обижена. Обижена, как человек. И, если можно так выразиться, мама обижена, как женщина.
Сашка это давно поняла, хоть матери и кажется, что Сашка – еще несознательный ребенок.
Мать бросили. Ей предпочли более молодую и красивую. Ту, что в конце концов родила мальчика.
Мальчика! А тут ходит рядом она, Сашка, как немой укор. Девчонка! Как постоянное напоминание о какой-то материнской неполноценности. Человеческой и женской.
Неужели мать думает, что Сашка этого не видит?
Не чувствует?
Поэтому диалоги с матерью ограничивались супом и пирожками. Кстати, мать варит невкусный суп. Пресный и несоленый. И настаивает, чтоб она, Сашка, его ела. Пирожки же либо получаются, либо нет. Чаще нет, чем да.
У бабушки, между прочим, пирожки получались всегда.
И вот, когда Сашка давится невкусным супом, она иногда думает: может, и правда? Правда, что она, Сашка, в чем-то виновата? Ну, не на сто процентов. На семьдесят. На пятьдесят. На двадцать… Может быть, она, все же, немного виновата в том, что отец ушел от матери?
Тогда Сашке становится плохо.
Ведь нет ничего хуже вины, которую мы не можем искупить или загладить. Вины, от которой мы не можем избавиться. Которая живет в нас, как микроб-паразит. Невидимый глазу, неслышимый на слух, не обоняемый на запах и т. д.
Остается только вылить остатки супа в унитаз. Что Сашка и делает регулярно. Но скрытно.
Да, если бы она жила в 1100-е годы, и родилась мужчиной, она точно знала бы, чем занялась в жизни. Она вступила бы в Орден бедных рыцарей Христа, или в орден храмовников. Она стала бы тамплиером.
Музыка тихо звучала в наушниках. Наверное, как-то усыпляюще действовала. Тамплиерский устав выпал из Сашкиной руки и упал рядом с ней на кровать.
Юный рыцарь склонил колено перед усталым и мудрым Гуго де Пейеном. Гуго
