за честность. Другого такого дурака во всей волости или сельсовете не найти. Но ты не тужи, будут нам и игрища, будут и орехи. Я ведь тоже не лыком шит. Все, приехали.
Остановились около невысокого дома, стоящего в сотне метров от деревни, рубленого из красного дерева и крытого колотыми досками. Хозяйственные постройки окружали дом с трех сторон. Старый татарин вышел к гостям, долго щурился и смотрел на Филю. Потом вынул изо рта трубку:
– Филька, кажись? Давно не был. Айда в дом. Здравствуй, пожалуй.
– И ты здравствуй, старый Естай. Где твоя молодежь?
– Побежали в тайгу, орех колотить. Ты за орех чем платить станешь? Привез?
Филя позвал старика к телеге и выволок из-под передка одетую в куфайку куклу, положил на телегу, развернул:
– Полная бадейка самогона, сам бы пил, да орехи надо.
– Обожди, джигит, давай пока сидим, пьем и едим, а к вечеру молодняк придет, сам смотришь товар.
Филя тебе подмигнул:
– У него три девки не замужем, мы тебе сегодня и свадьбу сыграем. А орехов они нам отборных нагрузят, не переживай, трое суток свободной жизни – это подарок судьбы. Я бы эти орехи каждый месяц колотить ездил.
Перед закатом солнца верхом на низеньких лошадках вернулись молодые – два безбородых еще подростка и три девицы. Спрыгнули с лошадей, с каждой сняли по два мешка на перевязях, коней отпустили, парни подошли к гостям. Филя командовал:
– Дорогой Естай, это мой меньший брат Лаврентий, но проще – Ларя, Лаврик. Ребят я помню: ты – Газис, ты – Рустем. А дочерей-красавиц назови сам, кроме Айгуль, она у меня в сердце живет.
Отец крикнул что-то по-татарски, девушки сняли платки с лица и встали, как учили, чуть потупив взор. Ты даже ошалел от такой красоты: три красавицы в просторных шароварах и пестрых халатах сверху, лица круглые, чистые, волосы черные, прямь смоль, глаза хоть и узкие, но острые, губки пухленькие, груди высокие лезут из халатов.
– Айгуль, старшая дочь, лунный цветок по-вашему. Потом Калима, средняя, а младшая дочка – Ляйсан, это как дождик весной, она как раз в апреле родилась, первый дождь был.
Ты не сводил глаз с Ляйсан, такая красивая. Отец еще что-то долго говорил сыновьям и дочерям, и они быстро разошлись исполнять его приказы. Сели за низенький столик прямо у дома, за домом всхлипнул баран, в стороне на костре стоял тяжелый казан с водой. Айгуль принесла мелко порезанное вяленое мясо, Филя вынул из корзины все, что можно, кроме свиного мяса и сала. Рустем сходил в дом за кружками, всем мужчинам налили самогонки из бадейки. Естай сотворил свою молитву, Лаврик спросил:
– А девчонки выпьют с нами?
Естай ответил:
– Когда время придет, подойдут и выпьют, у девок работы много.
Ты повеселел от выпитой самогонки, пошел к девчонкам, они запереглядывались, улыбались. Лица умытые, волосы причесаны, чистые халаты надеты и шаровар уже нет.
– Вы почему
