и лишь благодаря сильным рукам Мучениго сумела устоять на подкашивающихся ногах: – Что с Вами?
Молодая женщина подняла свои пустые, покрасневшие глаза, и, оттолкнув итальянца, подошла к столу короля: – Ты предал меня, – в голосе несчастной сквозила боль и сожаление.
Нахмурившись, Луи сделал вид, что не понимает, о чем говорит его фаворитка: – Что ты имеешь в виду? Как ты смеешь….
– Не отрицай. Я знаю, что испанская принцесса является твое невестой, будущей женщиной. Но почему?.. Неужели я заслужила такое обращение? В чем я виновата? В том, что была верной и покорной дурочкой, выполнявшей все твои прихоти? В том, что ради твоих лживых обещаний оставила родной дом, мать, забыла свое прошлое? – Арабелла ощущала, как с каждой минутой ее глаза наполняются солеными каплями, а тело дрожит. Сейчас прекрасные уста девушки говорили обо всем, что было у нее на разбитом сердце. Но даже сотни правдивых речей и говоров не могли поведать ту нестерпимую боль, что чувствовала брошенная женщина. Этот огонь, сжигавший француженку изнутри, превращался в бушующее пламя, и даже океан слез не мог его потушить, только месть могла побороть ужасное чувство – душевную боль и истязания суровой судьбы.
Грубый и громкий голос короля вывел девушку из грустных мыслей: – Ты кто такая, чтобы я перед тобой отчитывался?! Королевой, или моей женой себя возомнила?! Немедленно убирайся и не смей больше мне такого устраивать! – повелитель кивнул Мучениго, чтобы тот вывел дерзкую любовницу. Но Арабелла де Фрейз стала кричать и вырываться: – Убей меня! Казни! Делай, что хочешь! Ты и так погубил меня без палачей и без меча, еще тогда, когда первый раз обманул и предал! Даже самые ужасные удары кнута ничто, по сравнению с той раной, что у меня на сердце! Но ее никто, никогда не увидит, и не поймет, какие страдания может причинить, как кажется, самое прекрасное чувство на Земле. Знаешь, любовь сладка лишь на взгляд, но горькая на вкус. Что молчишь?! Нечего сказать, король?! Или же ты понял, что натворил?!
Монарх так резко вскочили из—за стола, что хрустальный графин, наполненный ароматным, густым вином, с грохотом упал на ковер и разбился вдребезги. Людовик грозно подошел к своей фаворитке, и, схватив ее за руку, прошипел, словно дикий, разъяренный зверь: – Немедленно замолчи! Иначе…
– Иначе что? – высокомерно спросила очаровательная француженка.
Мужчина рывком достал из—за пояса кинжал с золотой рукоятью и приставил клинок к шее молодой женщины: – Иначе ты лишишься жизни, недостойная рабыня! Я убью тебя прямо здесь, на этом месте, чтобы избавить тебя, как ты сказала, от любви, жившей в твоем сердце! – король пристально смотрел в глаза Арабелле, предугадывая, какой сейчас чувство бушует в ее душе. Слезы капали с глаз девушки, но монарх, в край разгневанный, полоснул ее клинком. Лезвие задело не шею шокированной француженки, а нижнюю часть левой щеки. Кровь, подобно
