Да и читать, я думаю, тоже. Представь себе барышню, которую отпустили на каникулы на необитаемый остров, и она превратилась в совершенную дикарку. Ничего-то у нее не осталось от прежнего, кроме кокетливой улыбочки, когда она захочет ею щегольнуть… Да, если тебе когда-нибудь поручат заботу о девице, не советую доверять ее воспитание Жанберна. У него весьма примитивная метода: все предоставлять природе. Случилось мне как-то беседовать с ним об Альбине; он мне ответил, что не следует мешать деревьям расти на приволье. Он-де, говорит, сторонник нормального развития темперамента… Как бы то ни было, оба они интересные типы! Всякий раз, когда мне приходится бывать в этих местах, я заглядываю к ним.
Но вот кабриолет выехал из выбоины на ровное место. Здесь стена Параду загибалась, теряясь из виду где-то вдали, на гребнях холмов. В то мгновение, когда аббат Муре повернул голову и бросил последний взгляд на серую ограду, непроницаемая строгость которой в конце концов начала необъяснимо раздражать его, – в это самое мгновение послышался шум, точно кто-то сильно потряс ветви деревьев, и над стеною несколько молодых березок приветственно закивали вслед проезжающим.
– Ведь я же знал, что какое-то животное бежало за нами! – сказал священник.
Однако никого не было видно, только все яростнее раскачивались в воздухе березки… И вдруг раздался звонкий голос, прерываемый взрывами смеха:
– До свидания, доктор! До свидания, господин кюре!.. Я целую дерево, а дерево отсылает вам мои поцелуи.
– Эге, да это Альбина, – сказал доктор Паскаль. – Она бежала за нашей коляской. Этой маленькой лесной фее ничего не стоит прыгать по кустам!
В свою очередь он закричал:
– До свидания, малютка!.. До чего ж ты выросла, коли можешь кланяться через стену.
Тут смех усилился, березы наклонились еще ниже, и с них на верх коляски полетели листья.
– Я ростом с эти деревья, а падающие листья – мои поцелуи!
Голос ее по мере удаления казался столь мелодичным, он был так овеян дыханием парка, что молодой священник весь задрожал.
Дорога становилась лучше. Внизу, на дне выжженной солнцем равнины, показалось Арто. Кабриолет выехал на перекресток; аббат Муре не позволил своему дяде отвезти его к приходскому дому. Он соскочил на землю и сказал:
– Нет, спасибо, лучше я пройдусь пешком, мне это полезно.
– Как тебе угодно, – ответил доктор.
И, пожимая ему руку, добавил:
– Н-да! Если бы все твои прихожане походили на этого дикаря Жанберна, тебе не часто приходилось бы беспокоиться. В конце концов, ты сам захотел навестить его… Ну, будь здоров! Как только что-нибудь заболит, посылай за мною, – все равно, хоть днем, хоть ночью. Ты ведь знаешь: всю нашу семью я лечу бесплатно… Прощай, дружок!
Когда аббат Муре вновь остался один посреди пыльной дороги,
