Баснословия и разыскания о первых князьях. Лев Исаков
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Баснословия и разыскания о первых князьях - Лев Исаков страница 22
В год 6412 (904)
по
год 6414 (906) – ПУСТО
Век 10-й ползёт за 9-м…
В год 6414 (907) – «Пошёл Олег на греков, оставив Игоря в Киеве: взял же с собою множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи: этих всех называли греки «Великая Скифь»…
М-да, это уже чрезмерно: весь список следует сразу разделить на недостоверную, сомнительную и реальную часть.
К определённо недостоверным относятся известия о вятичах, примученных Киеву только при Святославе; хорватах, покорённых лишь Владимиром.
К сомнительным следует отнести дулебов и тиверцев, которых окончательно принудил к подчинению Свенельд 10-летней осадой их столицы Пресечена уже в Игоревы времена.
К возможным, если не считать немыслимым переброску многотысячных военных контингентов на1500—2000 км. по дебрям и лесам без дорог: варяги, славяне/словене, чудь, кривичи, меря, древляне, родимичи, поляне, северяне, т.е. ополчения условно полагаемых Рюрикова и Олегова доменов…
«…И с этими всеми пошёл Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000. И пришёл к Царьграду: греки же замкнули Суд, а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги…»
Вам это ничего не напоминает из предыдущего текста?
А КАК ВАМ вот этот фрагмент 2-й гомилии патриарха Фотия 860-х годов: «…О кара, обрушившаяся на нас по попущению! – не щадя ни человека, ни скота, не стесняясь немощи женского пола, не смущаясь нежностью младенцев, не стыдясь седин стариков, не смягчаясь ничем из того, что обычно смущает людей, даже дошедших до озверения, но дерзая пронзать мечом всякий возраст и всякую природу. Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб – о горе! – скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… Печален рассказ, но еще печальнее зрелище, и гораздо лучше [о нем] умолчать, чем говорить, и достойно [оно] скорее свершивших, чем претерпевших.