в грязный мусор.Святая русская вода
Снимает все укусы.
Волшебник вышел за порог,
И совершилось чудо.
Как будто вновь воскреснул Бог
На радость всего люда.
А храм святой не для чудес.
А для святой молитвы.
И в мыслях вырастает лес
Началом большой битвы.
Не надо трогать волшебство
И возвращаться в царство,
Где разоренное гнездо,
Где умирает барство.
Дворяне вымерли давно.
Остались лишь рабыни,
Которым очень хорошо,
Когда дают им дыни.
Не знаю я нерусских слов,
Не расколю полено,
Останусь, видно, вновь без дров
И застужу колено.
* * *
Взорвался газовый баллон,
И вывернуло душу.
И я скатился под уклон,
Сменив слезу на сушу.
Я откровенничать люблю,
Но говорить не стану,
Не нарушая тишину,
Подвергну все обману.
Кого-то просто обманул,
С кого-то взял я денег,
Кому-то в морду саданул,
В кого-то бросил веник.
Я не чудак, но я тупой
И валенок дырявый.
Наверно, к женщинам скупой,
Как дуб большой, кудрявый.
Не буду требовать любви
И смелости в постели.
Я не пойду на край земли,
Когда метут метели.
Зачем живу? Зачем пишу
Словесную поэму?
Зачем ревную и дышу,
И поднимаю тему?
* * *
Поднимается солнце из леса,
Ярко бьет в больные глаза.
Не боится ни черта, ни беса,
Но творит для меня чудеса.
Я встречаю его с почетом:
Уваженье с утра до утра.
Восхищаюсь солнечным взлетом
И паденьем его в никуда.
Удивленье мое безгранично
И истоки его хороши.
Настроенье всегда на «отлично».
Все эмоции для души.
Я согрею телесные боли,
Излечу свое сердце теплом
И усилием солнечной воли,
Заиграюсь священным лучом.
Никогда мне не горько от солнца,
От великого солнца тепла.
Открываю я миру оконце
И открытым держу всегда.
Мне не грустно, когда его вижу.
Мне не грустно, когда расстаюсь.
Я надеждой великой движим,
Что при встрече снова влюблюсь.
* * *
Темной ночью и светлым днем,
И зимой, и весной, и летом
Мое сердце бушует огнем,
Не гнушаясь осенним советом.
А совет удивительно ровен
И надежен, как белый кирпич.
Его смыслом немного я скован.
Видно, жизни моей это бич.
Удивляюсь осеннему слову,
Восхищаюсь осенней листвой,
Вспоминая весеннюю крону,
Что имел тогда дуб золотой.
А вода,
