на муху.
– Мне сказали это прямо и потом направо?
– Да.
– Но официант из кофейной лавки напротив, сказал, что не направо, а за этим кварталом налево.
– Да.
– Так направо или налево?
Прохожий немного призадумался и ответил:
– Да, все правильно. – И пошел дальше.
Влюбленный парень уже начал паниковать, как вдруг мысли о том, что она скоро придет, согрели его панику и успокоили. Холодным умом он увидел вдалеке на здании затертую табличку Улица Старокофейная. Он помчался туда, что есть сил. А вдруг она уже там? Не хорошо будет, если он опоздает на первую встречу. Он не решился назвать его встречу «свиданием». Придя туда, он увидел перекресток, о котором, видимо, говорила ему девушка, увидел улицу Вечную, но единственное, чего он не увидел, так это памятник. Несмотря на это, он стал прямо посередине перекрестка и выглядывал во все стороны.
Все его тело было наполнено лишь одним словом, которое он так ждал почувствовать и тем более произнести – Моя Единственная….
Глава 3
Жизнь капала в его ладони, а он держал пальцы не плотно, и она сочилась мимо него….
Не было у него ни жены, ни детей, сказать так, что б собачонку рядом с ним кто приметил или другого какого-нибудь зверька – некому, так как ни с кем он и не водился. Поговаривали, что он ведет переписку с кем-то из-за границы, но никто этого «кого-то» никогда и не видел….
Жил он просто: стол, стул, кровать да лампа, которая горела у него на столе и днем и ночью. Она озаряла его комнату удивительно мягким светом ночью, придавая комнате мистичности и вдумчивости. А днем она создавала необычную атмосферу за столом, оттеняя его желтым от белой комнаты. Одевался он вполне обычно, так же, как и все. Старался есть обычную еду, пить обычную воду из-под крана, хотя дотошные врачи-алкоголики настоятельно рекомендовали не делать этого, так как считали это вредным для здоровья.
Он обычно, как и все, не расчесывался по утрам, а просто приминал волосы руками, обычно незаметно от посторонних глаз локтем поправлял сползающие брюки, обычно во время дождя вдыхал влажный полный озона воздух в себя и радовался свежести, обычно, читая книгу, старался дочитать до следующей главы, а если не получалось, то до ровного абзаца на начале страницы слева. Так же, как и все, он старался незаметно сплевывать чаинки, которые попали в рот, обратно в чашку, так же старался убираться редко, но основательно, так же обычно не любил своих соседей, как и они не любили его. Но вот что действительно ему удавалось делать необычно так это то, что все свое время, где бы то ни было, он претворялся словом «НЕУДОБНОСТЬ».
При одном только взгляде на него это сразу становилось понятно, но, все же, этого было мало. Если он садился на стул, где-нибудь в публичном месте, то это было так неудобно, что люди, которые это замечали, нехотя привставали и садились
