нужные документы, и вуаля.
Улыбаюсь, но Миша и тут меня не поддерживает. Скользнув взглядом по моим плечам, возвращается к лицу и фокусируется на глазах.
– Не заскучаешь?
Мне кажется, что под таким давлением я физически не способна разорвать этот контакт.
– Почему я должна заскучать? Я же буду тренироваться, рисовать… И наслаждаться твоими победами. Это все, что я люблю.
Тихомиров прищуривается, и я вдруг думаю, что в чем-то проигрываю ему. Сама не знаю, в чем… Мысль мелькает и ускользает. Я пытаюсь дальше улыбаться, но дыхания не хватает.
– Родители, Мира, друзья – все останутся здесь.
– Я это понимаю, Миша, – заверяю чуточку резче, чем следует. Эмоции выстреливают, в какой-то момент не способна с ними совладать. – Не понимаю только, чего именно ты ждешь?
Вцепляюсь в него взглядом так же, как и он в меня. Кто-то другой непременно, хотя бы на пару секунд, разорвал бы этот контакт. Кто-то, но не Непобедимый. Одним лишь взглядом он четко дает понять, кто в нашем союзе будет главным. Меня это не пугает. А почему-то заставляет трепетать. Выдерживая «лицо», торможу дыхание. Но где там! Тщетно. От Миши Тихомирова я ничего не могу скрыть.
Грудь резко вздымается на вдохе и так резко опадет на выдохе, что я буквально чувствую, как критически съезжает топ. Опустив взгляд, смущенно его подхватываю. Миша даже в этот момент не отводит взгляд. Смотрит непрерывно, не давая мне продохнуть свободно. В один миг его глаза становятся мутными, будто пьяными. При свете дня эту клубящуюся темноту особенно отчетливо видно. И если вчера меня от него периодически било током, то сегодня этот процесс кажется бесперебойным.
– Я свою позицию четко и открыто выразил, – приглушенный и сипловатый голос Тихомирова ложится на мою стянутую дрожью кожу, как патока. После озноба сразу же жарко становится. – Мне нужна жена. И я хочу, чтобы ею стала ты.
Не сразу понимаю, что в этой фразе меня настораживает. Инстинктивно за что-то цепляюсь, но не могу раскрутить.
– Ты сказал, что есть еще что-то важное с твоей стороны… – взволнованно шепчу я. – Что? Что ты собирался мне сказать?
Официант приносит мое мороженое и кофе для Миши, но, похоже, ни ему, ни мне до этого нет дела. Держим напряженный контакт, пока обслуга не удаляется.
– Год назад я получил серьезную травму, – говорит Непобедимый, как только мы остаемся одни.
– Я помню, – участливо киваю.
Как не помнить? Узнав, что Тихомирова после боя готовят к операции, чуть с ума не сошла. Отказывалась улетать в Москву. Даже истерику успела устроить, потому что меня в больницу к нему не сразу пустили. Лишь на второй день удалось прорваться, когда Мишу перевели из реанимации в палату.
– Не все знаешь. Никто не знает.
– Что это значит? – грудь разбивает тревога, и голос выдает меня.
– Вы все улетели, я еще месяц в клинике провалялся.
– Да… – неуверенно тяну я.
– Черт
