ничего говорить, – хмыкает он. – Просто прими это как данность.
Легко сказать. Но я не хочу водить его за нос и использовать.
– А если я не смогу ответить тебе взаимностью?
Невольно напрягаюсь. Не привыкла я к таким разговорам. Да и повода не было.
– Значит, не судьба, – смеётся Мирон. – И всё. Без претензий. Но я же могу попытаться?
– Спасибо, – улыбаюсь. – Я тебя услышала.
– Номер запиши.
– Диктуй.
Останавливается напротив подъезда. Там, где совсем недавно стояли другие два джипа.
– Какой этаж? – Мирон смотрит на окна.
– Пятый.
– Свет горит. Может, проводить и объяснить всё супругу?
– Не стоит, – качаю головой. – Я сама справлюсь.
– Уверена? – недовольно хмурится. Защитник.
– Да, – подаюсь вперёд и мягко касаюсь губами его щеки. – Спасибо тебе за всё.
Просто порыв. Желание хоть как-то отблагодарить за то, что он со мной возится весь вечер. Торопливо открываю дверь, впуская в салон морозный воздух.
– Ир, я не шутил, – Мирон в последний момент ловит мою руку. – Звони мне при любом раскладе.
– Я поняла.
Выхожу. Расправляю плечи и иду к подъезду, ощущая на себя внимательный взгляд. Приятно. Да! Мне приятно мужское внимание! Не могу сказать, что прям накрыло. Нет. Скорее, мне просто стало спокойно. В моей ситуации это уже огромное достижение. Я просто не умею прятаться за спину сильного мужчины. Но, возможно, Мирон именно тот человек, который меня научит?
Отъезжает. Провожаю взглядом его машину, прикладываю магнитный ключ и под писк домофона дёргаю дверь.
– А ну-ка стой, – раздаётся над головой мужской голос, и пальцы сходятся на плече.
Глава 18
Ворон
В зале тихо и всё ещё пыльно. Открываю окно, чтобы вытянуло. Выключаю свет. Прикурив, облокачиваюсь на подоконник и свистом подзываю к себе пса. Он лает мне в ответ. Подходит, смотрит на меня своими умными глазами, а я криво усмехаюсь.
Пёс уходит обратно к себе, а я затягиваюсь, вдыхая вместе с дымом запах ненавистного ноября. Когда уже закончится эта чёртова дата и вдохи перестанут причинять надоевшую за сегодня боль?
По телу мурашки размером с кулак. Тушу сигарету, закрываю окно и ложусь спиной на стопку матов. Подкладываю руки под голову, таращусь в потолок. Когда-то давно на нём шелушилась краска и полы приходилось подметать несколько раз в день. Всё вокруг изменилось за шестнадцать лет. Моя жизнь после возвращения из плена сделала несколько таких сальто, лучшие акробаты Московского цирка позавидуют. А вот таких сильных и контрастных чувств всё равно больше не было. Сегодня она ворвалась в этот зал, как много лет назад, и разожгла внутри меня пожар из ненависти и той проклятой любви, что была между нами.
Сука! Тут же вонзила нож мне в печень, встав на колени.
Дура! Идиотка! Я никогда не бил женщин. Сегодня захотелось дать ей хорошую
