внутри меня уверенность:
– Ничего не дашь? Это как понимать?
– Ничего. Совсем ничего!
Что тут непонятного?
Господи…
Он идет на меня. Подходит слишком-слишком близко, а мне, после череды лихорадочных шагов отступления, попросту некуда бежать. Поясницей в комод упираюсь. Да там и замираю с широко распахнутыми от страха глазами.
– Что же ты здесь делать собираешься, м, Барби?
Разница в росте у нас колоссальная. Впрочем, как и в физической силе. Тут даже думать не о чем! Рейнер перехватывает все пути отступления, выставляя с обеих сторон руки. Сжимает ладонями комод, едва ли не до треска, и чуть склоняет ко мне голову. А я… Я даже до плеча ему не доросла. Все, что вижу – это натянутую на рельефной груди белизну рубашки. В глазах мгновенно начинают мельтешить черные точки. Бегая взглядом, то и дело утыкаюсь в распахнутый ворот, из которого виднеется смуглая кожа и жесткая поросль темных волос.
– Я буду работать на тебя. Дай мне работу, как остальным, – иначе как писк мой голос трудно оценить. – Все, что угодно!
Резко вдыхаю и неосторожно забиваю легкие его запахом. Содрогаюсь от череды неясных ощущений и быстро веки прикрываю, чтобы попытаться нормализовать возникший сбой.
Но где там?
Его горячие губы касаются моего виска, и тут мне уже хочется сжаться до микроскопических размеров и исчезнуть, к чертям.
– Все, что угодно? – его голос звучит приглушенно, и от этого почему-то кажется вкрадчивым и одновременно остерегающим. – Уверена, Барби?
– У меня… У меня рабочие руки… – он смеется, что ли? Но открыть глаза и проверить смелости не хватает, иначе закончить предложение не смогу. Итак едва остаюсь в сознании. – Работящие… Я многое умею. А что не умею, быстро научусь… Клянусь!
Сейчас лишь хочу, чтобы он отошел от меня. Как можно дальше. Но Андрей замирает и не двигается. А я словно приговора жду.
– Ты будешь делать то, что я тебе скажу.
– Конечно, – с облегчением распахиваю глаза. – Конечно! Обещаю!
– И первым делом, завтра поедешь в клинику, – в знак протеста у меня вырывается какой-то крякающий звук. – А сейчас… – он отодвигается. Отходит немного в сторону. Я же из-за растущей паники все равно продолжаю дрожать. – Переоденься и спускайся ужинать.
– Зачем тебе это? – чувствую, что еще немного – упаду на колени и в рев пущусь. – Я тебе не понравлюсь.
– Ты мне уже нравишься, Барби. Не стоит попусту сырость разводить. Я хочу тебя. И я тебя попробую.
– Я ничего не умею…
Рейнер напрягается. Кажется, именно сейчас, не совершая никаких определенных действий, он таит реальную угрозу.
– Мне не нужно, чтобы ты умела, – припечатывает каким-то невообразимо тягучим тоном. Дух захватывает только от его воздействия. А он, черт возьми, еще и взгляд не отводит. Терзает. – Чтобы ты понимала, как сюда попала… Купчиха по району ходила и приценивалась, кому
