тебя в Сочи родственники? – спрашивает, пиная камешек.
– А оператор мобильной связи не сказал? – выгибаю бровь. – Или потребовал ещё доплатить?
– Я у него не спрашивал, – усмехается Константин. – Катя, давай мириться. Ты шипишь на меня, как котёнок, забившийся в угол. Кстати, можно я так и буду тебя называть? Китти Кэт – котёнок Кэт, как звала Скарлетт свою дочь в книге Александры Рипли.
– Вы читали «Скарлетт»? – удивлённо смотрю на Макарского. – Вот уж неожиданно.
– Когда-то в ранней юности. Я гостил у бабушки и заболел. Телевизор она включать до вечера почему-то не разрешала, а из книг у неё были только любовные романы, вот я парочку и прочёл.
Это кажется таким необычным и странным, а особенно то, что он запомнил такой момент, что я даже не сразу отвечаю на первый вопрос.
– И нет, не надо меня так звать. Звучит пошло и как название кошачьего корма.
– То есть кошачий корм звучит пошло?
– Нет! Я не об этом.
Останавливаюсь и снова сердито смотрю на него. Вот же гад. Это талант – любое слово другого человека вывернуть наизнанку и постебаться с этого.
– О, ну наконец-то, – он переводит взгляд в сторону небольшого пирса, откуда доносится шум мотора. – Ты опоздал, – говорит громко.
– Извините, Константин Львович, – выкрикивает мужчина, бегом направляясь по пирсу к нам. – Больше не повторится.
Макарский игнорирует его извинения и поворачивается ко мне.
– Катя, предлагаю всё же продолжить наш ужин, трансформируя в обед. Как насчёт компании дельфинов?
Я застываю, шокированная его самоуверенностью, хотя пора было бы перестать удивляться.
Дельфины… Блин, столько раз я хотела их увидеть, но тётя, несмотря на то, что с восемнадцати лет живёт в Сочи, панически боится моря, и дальше городского пляжа и купания «по грудь» никогда не решалась и меня не отпускала. Захару удавалось сбежать, чтобы покататься на банане, катере или катамаране. А вот я слышала только «Катя, я за тебя перед матерью в ответе, ты что, какие катера-пароходы!»
Но с Макарским это так себе идея. Он не видит берегов и считает, что деньги решают всё. Я не могу и не должна соглашаться. Это опасно и безответственно. В сотый раз стоит себе напомнить, что я его не знаю, а то, насколько узнала, точно является причиной для отказа.
Но дельфины…
– Соглашайся, Катя, – смотрит в глаза пристально и настойчиво. – Обещаю: никаких непристойных предложений. Мясо, овощи, дельфины и лёгкая болтовня. Вино и рыбалка, если захочешь. Пара часов, и я доставлю тебя к тётушке в целости и сохранности. Обещаю.
– Я не говорила, что приехала к тёте.
Ага, не в курсе он, не спрашивал.
– Упс. Оператор сам доложил, а я правду сказал – не спрашивал, – шкодно улыбается, становясь похожим на мальчишку. Но меня не обманешь, я помню, что это не школьник, помню его взгляд там в ресторане на Волге.
