style="font-size:15px;"> Романтика незаметно сошла на нет. Страсть утихла. Остались только мы.
Вадим медленно, но верно стал превращаться в бытового тирана. Все чаще его настроение можно было трактовать, как скверное. То он не в духе возвращался с работы, то его не устраивало то, что я делаю, как я делаю. Но я любила его, и терпела, объясняя такие перемены усталостью, проблемами на работе и еще не известно чем. А он тем временем незаметно, но планомерно изолировал меня от остального мира, полностью переделывая под свои желания.
Его раздражало то, что я с кем-то еще общалась, могла сходить погулять, посидеть в кафе. Поэтому сначала он отвадил всех моих подруг. Не знаю, почему позволила ему это. Наверное, была слишком наивна, слаба, и все еще влюблена.
Теперь мой маршрут был каждый день одинаковым: дом-работа-дом. Шаг влево— расстрел, шаг вправо— казнь. Без суда и следствия.
Потом резко сократились мои поездки домой. К сестре и матери. Когда звонила Аринка, я сияла, оживала, клятвенно обещала приехать в ближайшие выходные, но потом приходил Вадим, и мой свет гас. Я становилась просто тенью. Бледной, размытой. Глаза в пол, и страх не угодить. Да, именно страх. Потому что он с каждым днем все больше и больше открывал передо мной свое истинное лицо. Жестокий, грубый, циничный. От парня, в которого я влюбилась, не осталось и следа.
Следующим шагом к моему полному уничтожению стало увольнение. Помню, как вечером рыдала от отчаяния, но передо мной был поставлен ультиматум. Или работа, или он. И я выбрала его. Опять. Сама не знаю почему. Скорее всего, сработала психология жертвы. Больше нечем объяснить, почему я добровольно превратилась в затворницу, со страхом ожидающую возвращения своего хозяина.
Дома всегда чистота, всегда вкусная еда. А иначе и быть не могло. Ведь чуть что не так – Вадим на меня орал, словно я была последним человеком в этом мире. Надо было уходить, а я не могла. Было стыдно возвращаться к тете, после того, как я столь неосмотрительно пренебрегала ее советами и предупреждениями.
И я терпела, хотя с каждым днем становилось все хуже и хуже. Он мог вернуться ночью пьяный, или придти под утро и от одежды несло противными сладкими женскими духами. Терпела, хотя от любви уже ничего и не осталось, превратившись в одну из тех запуганных женщин, которые всегда носят одежду с воротником и длинными рукавами, чтобы скрыть синяки. А они были. Вадим, совсем перестал себя контролировать, и начал распускать руки.
Тогда я первый раз попыталась от него уйти. Он не дал даже выйти из подъезда. Бросился следом с извинениями, с обещаниями все исправить, держать себя в руках. Ползал на коленях, умолял остаться. Повелась. Дура. Поверила.
Второй раз была попытка уйти через месяц. Тот же разговор. Тот же результат. Правда, в этот раз меньше обещаний с его стороны, меньше извинений, и на колени уже никто не вставал.
Третий раз – звонил в трубку и орал, чтобы шла домой.
Четвертый раз – волоком затащил обратно в квартиру.
Пятый раз лучше не вспоминать. Долго
