Сейчас самое важное – это большое надежное тело, удерживающее меня на весу. И я парю в воздухе, впервые за всю свою жизнь ощущая себя в полной безопасности. Эйфория как она есть. Андрей здесь. Он пришел. Он со мной. И ему нравится быть со мной. Он так целует… Господи! Как разъяренный дикарь. Жадно. Грубо. Словно наказывая. А я ведь не умею. Мне удается только в рот ему мычать и кайфовать оттого, как внизу живота столб искр по нервным окончаниям бьет.
Он несет меня на диван, куда мы вместе падаем. Он – шумно ругаясь, а я – от счастья смеясь. Он такой тяжелый, но мне так нравится, что он придавил меня. Словно защищая от всех напастей в этой жизни. Словно самый близкий мне человек.
Его пальцы нагло мнут, рвут пуговицы свежего укороченного пиджака, раскрывая для себя мою грудь. Мы часто дышим, словно после бега, словно после драки, в которой участвовали добровольно. Он поднимает голову и словно застывает. Мне даже глаза открыть приходится, чтобы убедиться, что он все еще здесь. Что все это— не плод моего больного воображения. Но нет, он тут, смотрит вниз, не моргая.
– Своя? – Накрывает большой ладонью грудь, а меня будто до сердца простреливает. Такая горячая. Такая тяжелая. Так идеально ложится, что накрывает всю целиком, нажимая на острый, ноющий сосок. – Своя.
– Тебе… – Сглатываю. – Нравится?
Волнуюсь, потому что хочу услышать то самое. Хочу, чтобы чувствовал то же, что и я. Дико хочу.
– Нравится, девочка. Очень нравится. – Он убирает ладонь, и я уже в расстроенных чувствах, но тут же ахаю, когда он накрывает ладонью другую грудь, одновременно касаясь твердыми губами соска свободной. Господи. Закрываю глаза и губы кусаю.
– Андрей, это просто… – Он не отвечает, а мне и не нужно. Только пусть продолжает вот так меня трогать. Вот так меня ласкать. Делать со мной все, что ему вздумается. Только ему.
Вплетаю в его волосы дрожащие пальцы, ощущая, как они немеют, как все тело немеет, пока он усиленно продолжает меня ласкать. Всасывать уже другой сосок в рот, втягивать до сладкой боли и отпускать, наблюдая за тем, как моя грудь трясется. Господи… И стыдно, и хорошо.
– Ты совсем дикая, – вдруг усмехается Андрей, поднимая голову. В глаза его смотрю, от злости ни следа. Лишь чистая, неконтролируемая похоть. – Неужели никогда секса не было?
– Не было. – Врать смысла нет. – Просто учили на разных штучках делать хорошо мужчинам.
– Покажешь? – интересуется он с любопытством в глазах.
– Все, что захочешь, но ты не мог бы…
– Что? – дует он на сосок. Изверг, ей-богу.
– Продолжить…
– Девственность тоже не миф?
Качаю головой, наблюдая за тем, как его веселье на нет сходит. Думает, вру. Пусть проверяет. С ним не страшно.
Он дергает свой ремень, продолжая смотреть на меня, буквально пожирая своими синими глазами. В комнате так ярко, что я вижу все оттенки его радужки. И то, как они меняются. Он раздвигает мои ноги шире и, вместо того, чтобы сразу вставить, смотрит прямо туда.
– Гладко
