ко мне прикасается, когда сжимает плечи и решительно отодвигает, словно ему, в самом деле, буквально невыносима близость со мной.
Стараюсь не принимать на свой счет. Для себя самой сочиняю теорию, что он так со всеми.
– Придумай что-нибудь, чтобы я могла выбраться из дома, – выпаливаю, как обычно, нахально, игнорируя заливающий щеки жар. – Иначе я сойду с ума и сама кого-нибудь пристрелю.
– Главное, не себя, – все, что он говорит, прежде чем выйти и оставить меня в состоянии очевидной растерянности.
5
На следующий день Таир куда-то с самого утра уезжает. Я психую, естественно. Как он мог бросить меня? Даже не объяснил ничего. От нижестоящих узнала, что дела, видите ли, у него срочные возникли.
Не день, а сказка!
Алевтина, кухарка, в плов лука натерла, будто сто раз ее не просила так не делать! Снова икру ложкой приходится есть. Черный хлеб закончился, а белый – совсем не то. Без ничего наворачиваю. Такая у меня извращенная натура.
– Ой, царевна, что творишь? Живот скрутит!
– И пусть! Кормить меня нужно вовремя, – продолжая махать ложкой, непонятно кому хуже сделать пытаюсь.
– Так я же все полезное, натуральное… – жужжит обиженно.
– Угу.
– Ну, хочешь, блинов тебе напеку?
– Поздно.
Накидавшись до тошноты, резко отодвигаю банку.
– Слушай, Алевтина, а Таир не сказал, вернется сегодня?
– Ничего он не говорил, – отвечает и пожимает плечами.
Ей-то все равно. А вот я… Пригорюнившись, нервно выстукиваю пальцами по крышке стола.
Обещал ведь, что будет со мной, пока отца нет. Хоть и не было озвучено, что круглые сутки напролет. Но все же… Я просила куда-нибудь меня вывести. Как он мог проигнорировать? Я ведь правда скоро с ума сойду! Если еще не двинулась…
Господи, а вдруг он к женщине помчался?
– Ой-й-й… – неосознанно громко вздыхаю.
– Что такое? – всполошившись, оборачивается Алевтина.
– Что-то нехорошо мне, – для наглядности за живот хватаюсь. – Пойду я… – добавляю умирающим тоном.
– Мать честная… Катерина! Давай риса наварю или вот перца горошка глотни.
– Бог с тобой, Алевтина, и твоими знахарскими припарками! Отстань. Полежу, пойду. Ты пока блинов мне напеки.
Внутри действительно боль ощущаю. Только выше желудочно-кишечного тракта. Грудь жгучими кольцами опоясывает и внутренности заламывает. Так странно пульсирует, дышать полноценно не позволяет.
Что такое? Кто бы сказал?
В спальне, едва вхожу, натыкаюсь взглядом на оставленные Кариной солнцезащитные очки, и меня вдруг как будто прорывает. Да с такой силой, что страшно становится. Перед глазами все расплывается. Практически вслепую пробираюсь в ванную, включаю на всю мощность воду и рыдаю белугой.
В какой-то момент воздуха недостаточно становится. Икаю и пытаюсь ухватить побольше, но это
