же меня в цех не пускаете?
– Чтобы у меня там производство встало? Сиди тут, хоть не убьешься.
Я молча собираю папку. Обида жжет горло.
– Бывший не звонил? Не беспокоил?
– А! Я вообще про него забыла! Он хоть жив?
– Жив. В больнице. Думаю, больше не тронет.
– Вы и правда его уволили?
– Конечно. Я слов на ветер не бросаю. Ты рубашки как купила.
– Через интернет. Сайт дать?
– За чей счет?
– За свой счет, конечно. По моей же вине вы те потеряли.
– Чек скинь в бухгалтерию, тебе начислят.
– Не надо, я же сказала. Мне не трудно и вам идет. Мне хотелось что-то сделать для вас, как вы вчера для меня, – говорю, а сама сыкую под его взглядом прямым. – Ну что? Не люблю быть в долгу.
– Никто мне ничего не покупал, потому что ему просто захотелось это сделать.
– Ну так в ответ же на доброе дело.
– Я не добрый, Маша.
– Может и да, но поступки определят человека. Я пойду тогда работать.
– Да, иди. Рубашки потом развесь.
– Ладно. Арсений Ярославович…
– Что?
Как его позвать, что он про меня подумает… Лучше не надо. Лучше оставаться и дальше боссом и подчиненной.
– Кофе вам сделать?
– Сделай, – смотрит он мне вслед с прищуром, но больше не говорит со мной. Иногда лишь выдавая короткие приказы. Вечером мы спокойно расходимся. И глупо, но я испытываю дурацкое острое разочарование, что он снова поехал к своей Августине. Что он будет с ней делать? Ему будет хорошо? Надеюсь, ему будет хорошо.
Вечером, после тренировки, мама задает вопросы. Неудобные, на которые у меня самой нет ответов. Почему молчаливой стала, почему на работу стала носить блузки вместо кофт закрытых, почему волосы стала не зачесывать, а распускать.
Я-то понимаю, почему это происходит, но не скажешь же маме, что банально влюбилась в босса. Почти пол ночи работаю над вертолетом, вижу, что результат отличный. Я придирчива к своей работе, но сегодня меня все устраивает. И мне очень хочется, чтобы Распутин меня похвалил. Так что иду к нему в кабинет почти дрожа от нетерпения и страха.
Не стучу, сразу открываю.
– Да не за что, брат, сочтемся. Ксюхе привет.
У него брат есть? А какой он был в детстве?
– Что принесла?
– План.
– Так быстро? Ты хоть спала?
– Достаточно, чтобы работать.
– Ладно, неси, посмотрю, – встает он, освобождает мне место, и я почти не думая бегу к нему, падаю в кресло, ощущая, какое оно невероятно удобное. Раскладываю все, жду вердикта. Минуты, две, пока он шуршит бумагами, а я смотрю на его увитые венами руки. И все-таки чем он занимается? Каким видом спорта? Я бы посмотрела, как он штангу тягает, что угодно тягает. А меня бы смог в воздух поднять? Удерживать на весу.
– Неплохо.
