ещё несколько занятий химией?
– Видимо… Хотя. Бы провела это время с куда большей пользой.
– Да и я бы нашёл чем заняться вместо тебя, – отбил он. – Как считаешь – два-три занятия достаточно будет?
– Зависит от того, насколько ты Балда, – припомнила я ему обидное прозвище, которым он награждал меня вчера аж несколько раз.
– Я всё быстро пойму, – вскинул он подбородок. – Главное, чтобы мой учитель не тупил также, как на математике…
– С твоим учителем всё будет в полном порядке!
– Посмотрим.
– Вот посмотрим.
– Ветров, ну в чем опять дело у вас? – призвала нас к порядку Ирина Викторовна. – Ещё звук от вас будет – рассажу.
– Да я и не против… – буркнул Архип.
– Я тоже, – добавила я.
– Вот с пересаживаниями разберитесь, пожалуйста, сами, – ответила учитель. – Взрослые уже. Не хотите вместе сидеть – пересядьте на следующем уроке.
– А можно? – спросил мой сосед по парте, уже бывший, кажется.
– Можно, конечно, – сказала Ирина Викторовна. – Вы же не сиамские близнецы.
Все продолжили разбор темы сегодняшнего занятия.
– Вот я и избавился от тебя, Снегурочка, – тихо сказал мне Архип.
– Я от тебя, – улыбнулась я ему словно змея.
Вот и отлично! Хоть на уроках не будет мне нервы трепать.
Однако пережить ещё одно персональное занятие алгеброй и как минимум три по химии нам всё же придётся. Оставалось лишь надеяться, что кому-то из других учителей-предметников не придёт в голову заставлять нас подтягивать друг друга в парном танце до конца учебного года…
***
На следующем уроке мы действительно попытались поменять соседей по парте, но как назло учеников в классе было четное количество, и сесть просто не к кому было – места заняты.
Точнее, я пришла в класс литературы и русского языка первее Ветрова и спокойно заняла своё привычное место. А если он хочет сесть где-то ещё, то пусть сам договаривается с одноклассниками, ну или найдёт себе где-то ещё одну парту. Впрочем, он настолько не выносит меня, что я бы не удивилась, если бы он вошёл в класс с новой партой подмышкой…
Но другой парты Архип не раздобыл, а потому просто решил уговорить Питерского отдать Катю мне, а он бы сел с другом. Но в вопросах Романовой Питерский слишком ревнив и бы не готов уступить никому свою обожаемую Рыжую, даже мне.
Уговаривать кого-то другого пересесть времени не осталось – прозвенел звонок. С прискорбным видом на лице Ветров сел на единственное свободное место – со мной.
– Ты прямо бумеранг, – хмыкнула я. – Всё время возвращаешься.
– А ты прямо как проклятие, – парировал он. – От тебя невозможно избавиться.
До конца дня наше общение так и происходило в подобном русле, я даже начала к этому вполне привыкать. Мне нравилось списывать у него алгебру, а он у меня скатывал химию и русский язык. Довольно
