захлебывайся в эмоциях! – хриплый голос мужа.
Заглядываю в комнату.
Он стоит в одних боксерах, стягивает зеленое платье с молодой девчонки. Разворачивает ее к себе спиной, хватает за бедра, заставляя наклониться вперед.
Стою, не могу ни шелохнуться, ни закричать, ни остановить.
Они доводят начатый акт до конца, а я по-прежнему стою и смотрю на молочные бедра незнакомки и яростные дикие движения мужа.
Цепляюсь за косяк, чтобы сохранить остатки разума.
Внезапно глубокий шок переходит в дикую истерику.
И тут на меня обращают внимание.
– Какого черта? Полина! – на меня орут так, будто это я виновата, что невовремя вернулась домой.
– Перезвоню, – муж впихивает девчонке платье в руки, выталкивает ее голую из комнаты. Натягивает боксеры обратно.
Вальяжной походкой подходит ко мне, берет за подбородок, впихивает мне в губы грубый французский поцелуй.
Как только мой рот освобождается от грязного поцелуя, плюю Петрову в лицо.
– Ненавижу! – бью кулаками в грудь, – убирайся! Ты мне противен.
– Детка, – фамильярно обращается ко мне, – если хочешь, уходи сама, а я останусь. Это мой дом, где живет моя дочь. Тем более, ей нельзя оставаться с неблагонадежной матерью.
– Что?.. – брови ползут на лоб. Мое лицо перекошено от гнева.
– Злоупотребляющая мать – это всегда плохо. У меня уже и доказательства собраны. Так что я позабочусь о том, чтобы Стефанию оставили со мной, если будешь настаивать на разводе. А ты будешь выплачивать алименты в наказание за то, что сломала мне жизнь.
– Сломала? Гад! Ты сам ушел из полиции, а в бизнесе у тебя не получилось. В охранники ты не захотел идти, ниже твоего достоинства. Во всем теперь винишь меня? Удобно устроился.
Опускаю глаза в пол, слишком противно смотреть на мужа.
– Мы разводимся, – шепчу едва слышно.
– Вот как? Если готова разделить имущество поровну, тогда вопрос решим быстро.
– Какое имущество? – удивляюсь Ивану. Складывается ощущение, что я раньше не знала этого человека.
– Дом остается мне, ты переезжаешь в квартиру, которую твой папа подарил Стефании. Всё поровну. Всё честно.
– Честно? – покрываюсь алыми пятнами, хватаюсь за сердце. Что-то щемит.
После того, как папа умер от инфаркта четыре месяца назад, я начала бояться за сердце, которое вечно болит то из-за сестры, то из-за мужа.
– Полина, если будешь настаивать на том, чтобы оставить себе дом и дочь, тогда мне придется объявить тебя наркоманкой.
– Кем? Рехнулся?
– Нет. Ты должна заплатить за мои страдания.
– Страдания? Да, ты жил десять лет за пазухой у моей семьи. Ты не посмеешь обвинить меня в чем-то плохом! Отступаю в коридор.
Догоняет, хватает за грудки.
– Еще как посмею, – шипит мне в губы. – Один раз ты разрушила мою жизнь, второй раз не
