Соломон.
– Не ожидала от тебя такой подлости! Говорить гадости о старшем партнере, да у тебя нет совести! – шиплю едва слышно.
Мой отец, муж и Сол являются тремя компаньонами, организовавшими изначально крупную юридическую фирму. А затем и другие формы бизнеса, в которые они вкладывали заработанные выигранными судами деньги. При этом двадцатипятилетний Сол вошел в триаду самых крутых адвокатов города последним, когда его дед освободил ему место.
Так что наглый парниша залетел в бомонд благодаря обширной клиентской базе, переданной ему по наследству почившим дедом – адвокатом Гришей Вайсманом. Молодой, ранний, перспективный Соломон сразу понравился моему отцу. Но, похоже, папа не так хорошо разбирается в людях.
Дважды ошибся. Сначала с Савой. Затем с Соломоном.
– Не верю! Савелий бы сказал мне, что у папы серьезные проблемы со здоровьем.
– Сказал бы, если бы не просчитывал в уме ущерб от этого поступка.
– Какой ущерб? – чуть не плача выдыхаю я, не зная уже чему верить.
– Савелий женился на тебе ровно год назад, через две недели после того, как мы узнали о диагнозе Егора.
– Как это связано? – отказываюсь обдумывать логическую цепочку, понимая к какому умозаключению подталкивает Сол.
– У Егора нет других наследников кроме тебя. Всё его имущество, как и акции юридической фирмы перейдут к тебе по наследству. Он уже составил завещание. А от тебя акции перетекут твоему муженьку. Тебе ведь они ни к чему?.. Ты же домохозяйка, не имеющая права голоса!
– Не верю! – вскрикиваю, хватаю трубку телефона.
Тяжелая рука Сола ложится на мою руку.
– Не надо ничего рассказывать ни отцу, ни Саве! Отца расстроишь, а супруг всё равно вывернется как уж, зато ты раскроешь ему свои карты.
– Я звоню не им! – отталкиваю от себя надоедливого партнера, набираю домработницу отца.
– Мара, пожалуйста, скажи правду, папа смертельно болен?
Женщина выдерживает долгую паузу, испытывая меня на прочность.
– Да, мы боремся с его недугом больше года. Но слишком поздно узнали об опухоли, на третьей стадии. Никакие деньги и доктора не смогли исправить ситуацию. Она стремительно ухудшается.
– То есть всё это время папа не мотался по командировкам и бабам, как вы мне рассказывали, а лежал в больницах?
– Да. Простите, Ярослава Егоровна, но это было желание Егора Дмитриевича, не тревожить вас, не мешать вам жить нормальной жизнью…
– Папа умирает!.. – шокировано вскрикнув, сползаю на пол, не удержавшись на ногах.
– Именно! – крупная фигура Соломона наклоняется надо мной. – Папа умирает, тебя теперь некому защищать, – в голосе мужчины чувствуется сталь. – Ныряй под моё крыло. Я тебя не обижу, – давит на меня.
Прячу лицо в ладонях, инстинктивно закрываясь от навалившейся на меня правды, как от пятитонной плиты.
Сердце грохочет как ненормальное. По кровотоку проносится
