только на скулах играли нервные желваки.
– Теперь я понимаю, почему она, – пристав кивнул головой в сторону двери, за которой скрылась Власова, – привязалась к вам. Такого можно по-разному использовать.
Все, чувствую, Тимур сейчас сорвётся. Он медленно поднимает голову, и мрачно смотрит на пристава. Вижу как подбирается, словно тигр перед броском.
О, черт!
Понимаю, что сейчас реально начнется ад и делаю шаг в его направлении.
Меня опережает Никита. Я даже не заметила, как он оказался рядом с Тимуром. Тяжёлая рука опускается на его плечо и крепко сдавливает, не давая шевельнуться, отрезвляя.
Тим словно выныривает из темной бездны, в которую начал погружаться. Поднимает мутный взгляд на Лазарева, который как ни в чем не бывало, начинает разговаривать с приставом, правда, руку не убирает:
– Да, крепкий парень попался. Сильный, – ещё жестче жмёт на плечо, – повезло, что послушный, лишних движений не делает.
На последней фразе делает особое ударение.
– Да? Странно, – пристав искренне удивляется, – с фиолетовой меткой и послушный? Нонсенс.
– Хозяйка хорошая попалась. Вот он ее и не хочет расстраивать. Так ведь?
Тимур, наконец, смотрит на меня. Впервые за все это время. Еле заметно киваю, призывая его к спокойствию. Взглядом пытаюсь погасить его порывы, потушить пожар. Ободряюще улыбаюсь уголками губ.
Тимур, чуть прищурившись, смотрит в ответ. На эти мгновения кажется, что весь мир исчезает, и остаёмся только мы с ним вдвоем. Внутри все рассыпается на миллион осколков, когда вижу, как он, поверив, успокаивается. Медленно выдыхает, берет себя в руки.
Слегка ведёт плечом, показывая, что в норме. Лазарев понимает это без слов. Ещё раз хлопает Тима по плечу и убирает руку.
С трудом перевожу дыхание, но спустя минуту, когда взгляд падает на циферблат, снова забываю как дышать.
Пошел третий, последний час.
От Барсадова ни звонка, ни весточки. Я не знаю, что и думать, секунды ускользают, словно песок сквозь пальцы. Хочется бежать, куда глаза глядят, кричать на каждом углу, что нужна помощь. Но не могу даже шевельнуться.
Единственный человек, который может нам помочь – это отец Тимура. Если с его деньгами, влиянием, связями ему это не удастся, то больше неоткуда ждать помощи. Я верю – он сделает все, что в его силах, зубами будет рвать за своего сына. Главное, чтобы смог, чтобы успел.
Остаётся час. Уже меньше.
Пятьдесят девять жалких минут, до того момента, как пристав уведет из моей жизни Тимура. Навсегда. До того момента, когда мое заявление об освобождении потеряет силу. Пятьдесят восемь.
И что потом?
Да, можно будет прижать Марику, объявив, что он вольнорождённый. И это будут уже ее проблемы, ее разбирательства с комитетом по правам человека. И ее вынудят освободить Тимура, но я даже думать не хочу, через что ему придется пройти до этого момента.
– Я
