вот так, и чтобы кто-то болел по моей вине.
– Как ты узнал где я лежу? – спросила она после паузы. Снова изучала меня на предмет искренности слов. Ну, они искренние. Я на самом деле жалею о своём поступке. Он был всё-таки максимально скотский.
– Мой отец – депутат, – решил не лгать я. Заодно и достать из рукава козырь, раз к слову пришлось. Пусть знает, с кем связывается. – Он кого хочешь найдёт и из-под земли досье нароет на любого.
– А, понятно, – отозвалась она. – Так это папочка тебя пригнал сюда?
Теперь на неё уставился я. Откуда она знает? У меня это на лбу написано, что ли?
– С чего ты взяла, что отец тут участвовал? – пожал я плечами, словно бы равнодушно. – Я в самом деле сожалею о своём поступке.
– Я в курсе, что врачи сообщили в полицию, – сказал Снегурочка. – Те наверняка дозвонились твоему отцу, а то уже прищемил хвост тебе. Потому что – репутация и всё такое.
Я поджал губы, еле сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего и не усугубить своё положение.
Коза!
А главное, ведь угадала. Точнее, сделала логичные выводы. С мозгами у этой мелкой засранки всё в полном порядке.
– Слушай, это неважно, – снова посмотрел я на неё, когда смог немного успокоиться и взять себя в руки. – Главное, что я действительно считаю, что мой поступок был гадким, и просто прошу меня простить.
– Ну, на самом деле, чтобы попросить прощения – нужны смелость и характер, – заметила она, поглядывая на меня искоса. – Хорошо, я не буду держать на тебя зла. Всё?
Выгоняет меня? Можно подумать, мне прямо очень хочется тут с ней находиться и ползать возле её ног! Но я ещё не закончил.
– Тебе нужна помощь? Лекарства, например? – спросил я, проигнорировал её вопрос.
– Нет, мне ничего не нужно, – ответила она. – Спасибо. Мы справимся сами.
– Может, палату оплатить тебе? В отдельной будешь, с телеком. Я могу попросить отца, он оплатит.
Пока Кристина была в палате одна – ещё две кровати пустовали, но как часто в таких заведениях бывает, очень скоро у неё появятся соседки, и не факт, что такая компания будет приятной.
– Ничего не нужно мне от вашей семейки, – отрезала она и отвернулась к окну. – Я спать хочу.
Ладно, я понял. Второй раз уже гонит, что тут тогда с ней пытаться размазывать слова.
– Ты, пожалуйста, заявление не пиши на меня, ладно? – попросил я, испытывая просто дикое чувство унижения. Почему от этой мерзкой девчонки вдруг стало зависеть моё будущее? Одна ситуация, одна неудачная шутка одним вечером может стоит мне очень-очень дорого, так дорого, что вовек не расплатиться.
Кристина снова посмотрела на меня. О чём-то подумала, потом ответила:
– Я не буду ничего писать.
– Спасибо, – выдохнул я. Интернат мне больше не грозит.
– Мне не нужны проблемы с таким, как ты и твой папочка, – добавила она.
– Какие? –
