Обида, переживания, ожидание: всё вырвалось наружу. Но не слезами, а яростью.
– Не ты, – ответила с уверенностью, не отводя взгляда. Откуда-то появились силы для противостояния.
– А если мы это проверим?
– Ты можешь проверять, что хочешь, Данил. Ничего не изменится. – Не обращая на него внимания, я встала. Выпрямилась и посмотрела твёрдо: – Мирону ты никто.
– Если он мой – я заберу его.
Я усмехнулась.
– Попробуй, – выговорила ровно, но уверенно.
По его скулам заходили желваки, на шее вздулась вена. Это было странно, но чем сильнее я чувствовала его гнев, тем становилась спокойнее.
Ничего больше не сказав, пошла к двери. И всё-таки не смогла уйти, не оглянувшись. Данил стоял на том же месте. Если бы меня попросили описать его тремя словами, я бы ответила, не задумываясь: неукротимость, непримиримость, опасность. Но я дала себе слово, что он меня не сломает, и была намерена во что бы то ни стало сдержать его.
– Мирону ты никто, – повторила тихо. – Мне тоже.
С этими словами я вышла из кабинета и, ничего не замечая, пошла в кухню. Не успела войти, наткнулась на беспокойство в глазах мамы, но только отрицательно качнула головой, сама до конца не понимая, что это значит.
– Ты сама решила приехать? – Мирон нажёвывал кусок яблока. Схватил со стола ещё один и протянул мне. – Бабушка говорила, что мы позавтракаем и поедем домой. Ты как раз вернёшься. А ты вернулась сюда.
– Тебе нужно было предупредить меня, что хочешь привезти его сюда, – с плохо скрываемым раздражением обратилась я к маме.
– Я не думала, что вы приедете так рано.
Да, я тоже не думала. Оглянулась на дверь, но Данил за мной не пошёл. Из холла не доносилось ни звука. Складывалось ощущение, что его вообще нет в доме, что стычка в коридоре – плод моего разыгравшегося воображения.
– Ты сказала ему? – мама поставила на стол глубокую тарелку со свежими оладьями.
– О чём?
– Агния, – посмотрела она с укором.
Взгляд её я проигнорировала. Вымыла руки и села за стол. Положила себе два оладышка и только потом, глядя, как сын поливает свои сладким сиропом, тихонько сказала:
– Не о чем мне ему говорить, мама. Не о чем. Запомни это и не вмешивайся, пожалуйста. Я тебя очень прошу.
***
Доедая четвёртый оладышек, я украдкой смотрела на маму. Та ласково дотронулась до ладошки Мирона, вытерла с пальцев шоколад.
– Может, ещё? – заметив, что я смотрю на них, спросила мама.
Я отрицательно мотнула головой. После разговора в кабинете мне было не до еды. Но только я почувствовала сладкий запах ванили с нотками сливочного масла, вспомнила мамины завтраки и захотелось хотя бы на несколько минут вернуться в беззаботное прошлое.
– Твои оладьи стали ещё лучше, – неловко улыбнулась.
Голос разговаривающего по телефону Данила вернул меня с небес на землю. Улыбка исчезла,
